Сонливость подкрадывалась неторопливо, но с полной неизбежностью. Щебет птиц успокаивал сердце, которое взволнованно ускорялось в ответ на каждую неприятную мысль, возбужденную праздными разговорами в постели. Надо было сразу уснуть. Матиас рассеянно усмехнулся, лениво перебирая пальцами белокурые пряди Тиандеи.

- О таких вещах говорят вслух в исключительных случаях, милая, - заметил инквизитор, продолжая рассматривать веснушки на плече принцессы. - Но разве ты сама не чувствовала себя должной, когда я закрыл тебя собой от людоедской стрелы, а после защитил от пиратов на том проклятом айгеронском мосту?

Кервердо чуть лукаво улыбнулся, коротко заглянув Мейларис в глаза. Конечно, тогда он делал это без умысла, но и о любви друг к другу говорить в ту пору было нечего. Весьма подходящий пример. Кто бы мог подумать, чем все в итоге кончится… Церковник привычно цыкнул.

- Меня ударили по голове, когда я защищал леди Франсорик и ее монашью “свиту”, - тихо начал Матиас, не переставая теребить девичьи локоны, будто это успокаивало, хотя инквизитор не был взволнован. Что случилось, то случилось. - Это произошло в паре дней пути из Айронгарда в Экхард, - проклятое место, все никак меня не отпустит. Кервердо медленно вздохнул, чуть поелозив затылком на мягкой подушке. - По всей видимости, я упал в реку и затерялся в осоке. Искать меня не стали по объективным причинам, и правильно сделали… Но после того, как стало известно, что до Ривершейда я так и не добрался, леди Арнери самолично отправилась меня искать. И как понимаешь, нашла. Правда, не сразу.

Изначально церковник не хотел об этом говорить. Не сейчас, не перед сном, не в тот момент, когда им обоим так хорошо. Но с лёгким удивлением понял, что воспоминания о случившемся больше полугода назад уже не беспокоят, как раньше. Что-то время все же лечит. Жаль, не все.

- Я смутно помню тот день. Как все последующие и, тем более, предыдущие. Даже тот, когда впервые пришел в себя в стенах Исбридского монастыря, полного больными алой немощью. Из моей жизни суровым роком были вычеркнуты почти три месяца, и после - ещё один. Но когда я очнулся, Элизабет была рядом. Серьезная, молчаливая, холодная, словно осколок льда. Мне казалось по началу, что она всегда такая. Потому даже задумался, что же отец в ней такого нашел, - Матиас криво ухмыльнулся, совсем коротко, принявшись задумчиво изучать личико Тиандеи - такое родное и любимое. - Но больше меня, конечно, интересовало, зачем она это сделала. Зачем искала, зачем спасла из плена, в который я угодил... Знаешь, ей это удалось в немалой степени потому, что какой-то полудурок решил, что продать меч Бича Талиона - хорошая идея. Да не где-нибудь, а в Айронгарде.

Трудно спорить с тем, что инквизиторский меч сложно не узнать, особенно если ты целенаправленно его ищешь. Да и леди Арнери была совсем не глупа, об этом даже вслух говорить Кервердо смысла не видел. Но вновь рассеянно ухмыльнувшись, взял руку принцессы в свою, сжав ее точеную ладошку в своих крепких пальцах и держа ближе к сердцу.

- Признаюсь, полагал, что дело в отце и их дружбе. Допускал даже, что Элизабет что-то от меня нужно, хотя, пожалуй, и сейчас не буду отбрасывать данный вариант…

Церковник прикусил губу, ненадолго смолкнув и рассматривая колечко на пальце охотницы. Он все еще держал девицу за руку, наблюдая за тем, как свет играет на неровных сколах единственного солнечника. В этих бликах сам Талион нам улыбается.

- Но леди Арнери мне ответила, - тихо продолжил, вновь посмотрев на принцессу своим задумчивым взглядом. - Что думала тогда, конечно же, не о моей заднице. И даже не о чувствах отца, которому при их прошлогодней встрече не сказала, но мне таки призналась, - и ведь действительно очень похожи - промелькнуло в голове вместе с еще не высказанными словами, которые не заставили эльфийку долго ждать. - Призналась, что думала тогда о тебе и не хотела, чтобы ты испытала ту же боль, что и она когда-то.

Матиас бы все равно ей сказал. Не стал бы скрывать. Зная, насколько в глубине души Тиандее это было важно. Возможно, всю ее сознательную жизнь. Конечно, многое в этой самой жизни поменялось, и особенно для принцессы. Но может хоть что-то теперь не будет тяготить ее сердце. Или наоборот вызовет лишь новые волнения и противоречия. Но на все воля Единого…

Со двора через распахнутое настежь оконце донесся знакомый смех. Кажется, Нахуэль проснулся, да с настроением, будто спал не за столом в корчме, а на барских перинах. Что-то трубадур еще говорил, но инквизитор не прислушивался. Да и с кем он это делал - плевать. Лишь бы не возвращался. Впрочем, Ахулинет, судя по всему, устроил свой зад на лавке у плетени, под кудрявой березкой и принялся настраивать свою лютню.

Подпись автора

на вафельный пломбира рожок