Сандал, цветок апельсина, жасмин, ваниль – так пах многоликий Рахташ в одном из сотен и тысяч своих проявлений. Яркий, цветочный аромат ложился на запястья, ключицы, прятался в непослушных волосах цвета непокорного пламени, раскрывался древесными нотами, оставался на коже и одежде ненавязчивой дымкой, напоследок позволяя уловить почти игривую сладость, словно специально оставленную на потом. Знойный, жаркий юг – тягучая, размеренная жизнь со всполохами оживления и увлекающими удовольствиями: почти такая же, как аромат масляных духов, переплетающийся сейчас с обманчивой свежестью ветра, врывающегося в комнату через открытую балконную дверь.

Зубья деревянного гребня распутывали рыжие пряди деликатно и осторожно, оставляя после себя лишь огненную гладь и теплые блики на еще влажных локонах. Размеренные движения должны были успокаивать и отвлекать, но мысли не замедляли свой бег, неустанно возвращаясь к долгожданной радостной новости: завершившие поход на охваченный мятежом Аланкир воины возвращались домой, в Каэрин. Дни мучительной разлуки подходили к концу, и сердце трепетало в груди подобно маленькой певчей птичке – тоска изматывала, давила на плечи, но теперь душа наполнялась сладостным предвкушением скорой встречи. Кто бы ни присматривал за ее возлюбленным – вездесущие ли духи или же сам Элькатош, – тому нельхиорская чародейка была сотню раз благодарна. Весть о том, что спустя совсем уже короткое время она вновь сможет увидеть единственного человека, чья судьба волновала ее больше всего на свете, была во всех смыслах благостной.

Ленма сморгнула раздумья, оплетавшие тело подобно паутине, и вновь подняла голову к зеркалу, перед которым сидела, смещая свой взгляд на видневшуюся в отражении Мерве. Намирийка сидела на меджлисе, оставив на низком столике изящную кружку с недопитым кофе, и смотрела за окно – туда, где подходил к концу очередной жаркий день, уступая место долгожданной вечерней прохладе, и где сумерки неторопливо наползали на дворец, погружая окрестности в прозрачный полумрак. Ее рассказ о предстоящем празднестве, подготовке к нему, традициях и обычаях, что уже долгие годы соблюдались не только двором – всем городом при возвращении из окончившегося победой похода янычар и эфенди, лился песней, но оборвался в одно мгновение. Сложенные на груди руки, залегшая меж бровями тень, чуть прищуренный взгляд малахитовых глаз, подведенных сурьмой, – все говорило о том, что раздумья унесли госпожу Раад куда-то намного дальше покоев гостьи дворца. Она, несомненно, с не меньшим нетерпением ждала встречи с супругом, благодаря Всевышнего за то, что тот остался жив, и все-таки какая-то мысль не давала Мерве покоя. Чародейка ее не торопила.

– Знаешь… – наконец, голос хозяйки разрушил воцарившуюся тишину; оторвавшись от отстраненного созерцания темнеющего неба за окном, она повернула голову к Молейн. – Вам ведь необязательно отсюда уезжать, – заметив, что Ленма смотрит на нее в отражении зеркала, чуть приподняв тонкую бровь в немом вопросе, Раад коротким и небрежным движением расправила складку на ткани своего одеяния. Помедлила, прежде чем продолжить говорить. – Вы могли бы остаться в Каэрине. Готова спорить, для Рейдагона у Асгара нашлось бы хорошее место при дворе… Такое, что ты, в свою очередь, ни в чем бы не нуждалась. Никаких скитаний, неопределенности, тягот долгого пути…

Целительница неторопливо отложила в сторону гребень, выверенным жестом откидывая распущенные волосы за спину, и немного помолчала.

– Если Рейдагон однажды захочет осесть в Каэрине, не вижу, почему могла бы ему в этом препятствовать, – проговорила она, разворачиваясь лицом к Мерве и опираясь одним локтем о туалетный столик. Ее поза была расслабленной, но во внимательном взгляде небесно-голубых глаз ясно читалась задумчивость. Повертев в руках подаренный Адемиром кулон в форме семиконечной звезды, отныне не пропадающий с ее шеи, Ленма продолжила: – Но уговаривать его пересмотреть наши планы прямо сейчас я не буду. Не потому, что не смогу убедить его, – Молейн чуть наклонила голову к плечу. – А потому, что не смогу убедить себя.

Госпожа Раад только хмыкнула в ответ на эту фразу, опуская взгляд на маленькую кофейную кружку, пряча свои истинные эмоции за насмешливой улыбкой.

– Ну конечно, – намирийка убрала от лица прядь волос, – стоило бы подумать, что вся эта роскошная жизнь успела тебе надоесть. Как и я, да? Вот, как ты со мной… – она с притворной грустью вздохнула, прижимая руку к сердцу, и чуть откинула голову назад, бросая бесконечно печальный взгляд в сторону Ленмы. – Я к тебе со всей душой, а ты…

Девушка не выдержала, с коротким смешком закатывая глаза, и утвердительно кивнула.

– Да-а, знаешь ли, эта ваша дворцовая рутина просто невыносимо скучная… Мягкая перина, вкуснейшие яства, прекрасные наряды – да кому в здравом уме может такое понравиться? – фыркнула Молейн, не пряча тронувшей губы ухмылки. – Еще и эта госпожа Раад со своими уроками намирийского, бесконечными походами в огромную библиотеку, прогулками и прочими прелестями жизни. Никуда от нее не деться! Ты права, сбегу отсюда с радостью, – она чуть прищурилась, и в глубине ее голубых глаз вспыхнули искры. – Сил моих больше нет здесь оставаться.

Мерве тепло рассмеялась, качая головой, и ворожея лишь коротко улыбнулась, не сводя с нее взора. По правде сказать, ей нравилось проводить время с супругой эфенди, будь то работа над исследованием старинного фолианта, с которым Раад согласилась помочь, попытки постичь тайны намирийского языка или же просто неспешные беседы обо всем за чашкой кофе. Подруга детства Адемира и Ленму в столь короткий срок успела более чем расположить к себе, являя собой, пожалуй, того человека, которого целительнице не хватало во время жизни в Нельхиоре. Рядом с ней можно было не скрывать одолевающих вопросов, затронуть самые разные темы, на которые вряд ли открыто поболтаешь с не очень хорошими знакомыми. Рядом с Мерве было тепло, спокойно, уютно. Радостно. Живо. Общение с госпожой Раад неизменно скрашивало дни, проведенные в стенах каэринского дворца, и Молейн знала – ей будет этого не хватать.

– Ладно, о твоем неблагодарном желании поскорее от меня улизнуть мы потом поговорим, – намирийка оперлась локтем о спинку дивана, подпирая ладонью голову, и хитро сощурилась. – Тебе очень подойдет это платье. Будешь выглядеть не хуже жены богатого эфенди.

Ленма хмыкнула, обращая свое внимание к висевшему на резной ширме наряду. Летящая ткань цвета вечернего солнца перед часом заката, искусная золотая вышивка – пальмовые листья, оплетающие талию, россыпь мелких драгоценных камней, заигрывающий с приличиями вырез на спине… Мерве ценила удобство и красоту своих нарядов – тем же делилась и со своей гостьей.

– Он от тебя взгляда не отведет, – Раад растянула губы в улыбке, наблюдая за реакцией собеседницы.

Ворожея не удержалась от смешка.

– О, я, признаться, на это и рассчитываю, – с напускной леностью протянула она, сверкнув глазами. Мысли о долгожданном воссоединении заставили сердце вновь ускорить свой бег. – Зачем смотреть на праздник, если есть я? – разумеется, то было лишь шуткой. Мерве это тоже понимала.

– Да, да, конечно, – жена господина Каэрина поднялась на ноги, оправляя свое платье. Она явно собиралась оставить Молейн одну до следующего утра – были еще дела, требовавшие ее внимания. – Я даже притворюсь, что не замечу, если вы двое вдруг куда-то пропадете во время торжества… Или до него. И Асгар, разумеется, тоже. Только прошу, güzel kız, – обращенный к целительнице взгляд Раад был лукавым, как и очередная улыбка на ее устах, – когда вдоволь нарадуетесь встрече и, наконец, сумеете друг от друга оторваться, вспомните, сколько сил и времени было потрачено на организацию этого празднества. Мы с мужем вас обязательно найдем грядущим вечером, и в ответ на вопрос, как вам отдыхается, я ожидаю услышать только самые искренние комплименты организации мероприятия! – намирийка наигранно погрозила прячущей улыбку Ленме пальцем. – Или хотя бы людей не смущайте, голубки. Тихих местечек у нас достаточно… И не забывай о моих советах. Не сомневаюсь, они тебе пригодятся.

Напоследок совершенно невинно подмигнув чародейке, чуть опустившей голову, чтобы скрыть тронувший бледную кожу щек легкий румянец, Мерве распрощалась с ней и направилась к выходу из покоев. Проводив Раад недолгим взглядом, Ленма спрятала ухмылку, качая головой и поворачиваясь обратно к зеркалу. Теперь ее мысли были далеко.

~ ~ ~

Волнение наряду с болезненной радостью защемили где-то в подреберье, стоило внимательному взгляду льдисто-голубых глаз выцепить из явившейся в холл дворца толпы одну-единственную фигуру – самую дорогую, самую заметную для истерзанного тоской сердца. Казалось, месяц – лишь мелочь, капля в море, но любовь делала и эту недолгую разлуку почти невыносимой.

Ленме показалось, что впервые за прошедшее время вдохнуть полной грудью она смогла только сейчас, когда их с огненным магом взгляды встретились. «Жив… Боги, ты жив, душа моя, ты правда здесь» Она чуть склонила голову, позволив свободным, не убранным в незамысловатую южную прическу прядям пламенно-рыжих волос упасть на ее плечи, улыбнулась одним уголком губ, ничем более не выдавая чувств, которые вспыхнули в душе при одном только виде Рейдагона. Чародейку не беспокоило, что окружающие могли с легкостью прочитать переполнявшие гостей дворца эмоции во взглядах, которых влюбленные более не сводили с лиц друг друга. Гораздо большую досаду у Молейн сейчас вызывала невозможность приблизиться к спутнику ее сердца, нырнуть в его объятия… Церемонии, чужие традиции, обычаи – в эту секунду все казалось раздражающим препятствием на пути.

Уловив едва заметный жест Адемира, целительница легко кивнула в знак того, что поняла безмолвный намек, и бросила несколько осторожных взглядов вокруг, убеждаясь в том, что никого не интересуют гости каэринского дворца. Скрыться подальше от любопытных глаз, улизнуть в темноту всегда зеленого сада – нехитрое дело, и вскоре шалость возымела успех: почувствовав, как крепко янычар прижимает ее к себе, Ленма уже не сдерживала счастливой улыбки.

– Боги, Огонёк, наконец-то!

Объятия чародейки были крепкими, трепетными, негромкий глубокий вздох полон облегчения – она была бесконечно рада увидеть Адемира живым, иметь возможность вновь прикоснуться к нему, с невыразимой нежностью всмотреться в любимое лицо. Вскинув голову, Молейн заглянула в золотистые глаза намирийца – буквально за несколько мгновений до того, как на нее обрушилась хаотичная нежная ласка любимого человека. 

– Я так рада тебя видеть, ástin mín... – прошептала девушка и на несколько мгновений зажмурилась от удовольствия. Когда она вновь распахнула глаза, ее взгляд скользнул к губам мужчины, громче любых слов говоря о том, что после дней томительной разлуки Ленме хотелось гораздо большего, чем сомкнувшихся вокруг ее талии рук и горячих, но не коснувшихся уст прикосновений. – Kalbim seni özledi… Ama şimdi yine benimlesin, – она улыбнулась магу мягко и открыто.

Лежащие на вороте одежд намирийца пальцы разжались, и девичьи ладони плавно сместились к шее Рейдагона, оглаживая смуглую южную кожу. В том, как требовательно целительница притянула мужчину к себе, ясно ощущалось ее нетерпение: поймав губы янычара своими, она завлекла его в столь долгожданный, чувственный поцелуй, не торопясь отпускать Адемира от себя.

– Я тоже скучала по тебе… Очень, очень сильно, – отстранившись лишь на пару мгновений, Молейн кончиком носа коснулась щеки возлюбленного и, не удержавшись, поцеловала его еще раз, не в силах оторваться от желанных уст. Близость спутника теперь опьяняла не хуже терпких южных вин, сладостью фруктов раскрывающихся на языке.

Сердце пело от счастья. Никаких торжеств чародейке не нужно было, когда самый дорогой человек стоял перед ней – вышедший из неведомых Ленме битв живым, вернувшийся к ней через бесконечные пески. Она нежно коснулась ладонями его лица, провела кончиками двух пальцев по намирийским символам, чернилами вбитым под кожу, не отрывая взора от обжигающего расплавленного золота глаз Адемира. С заметной усмешкой покосилась на отросшие темные пряди, играючи пропуская те сквозь пальцы.

– Еще немного, и львом тебя можно будет называть уже без опоры на твое второе имя, – ворожея чуть прищурилась, а потом и вовсе слегка отстранилась, уже не скрывая довольную ухмылку. – И раз уж у меня драматично упасть в обморок в твои руки от переизбытка чувств не получилось, можешь попробовать ты. От моей красоты, конечно, – она коснулась юбки наряда, легко повернувшись на месте, позволяя полупрозрачному лунному свету упасть на изгиб спины в разрезе платья, посеребрить изящную вышивку на поясе. – Ты только предупреди, когда соберешься рухнуть на землю, не выдержав столь прекрасного зрелища. Поймать не обещаю! – с тихим смехом предупредила Молейн. – И не обещаю, что верну тебя в сознание чудодейственными поцелуями – этот способ не работает, знаешь ли… То ли дело уксус под нос, верно? – подмигнув Рейдагону, она вновь скользнула к мужчине, беря его под руку. – Еще я вынуждена предупредить тебя: Мерве непрозрачно намекнула мне, что если мы не изобразим для нее искреннее удовольствие от пребывания на празднике, она закопает нас в песок живьем. Поэтому… Предлагаю все-таки повеселиться, а если станет невыносимо скучно – сбежим… куда-нибудь. Так что, покажешь мне, как проходит столь масштабное торжество?

Отредактировано Ленма (2023-01-28 20:16:41)

Подпись автора

если бы могли,
сожгли бы на кострах

Пусть место для проведения празднества было выбрано не самых поражающих воображение размеров, ядовитые слова о том, что торжество идет без размаха и вовсе не на широкую руку, стали бы самой откровенной ложью, которой не было места на этом вечере.

В мягком, приглушенном свете округлых фонариков, поблескивающих своими разноцветными боками, зал представлял собой вполне подходящее пространство для отдыха как душой, так и телом. Прятавшиеся в небольших арках уютные диваны, огражденные друг от друга не только колоннами, но и практически невесомыми полупрозрачными шторами, предлагали как возможность практически уединиться, так и с комфортом созерцать выступления нанятых артистов. В воздухе мешались ароматы десятков блюд на любой вкус, напитков разной степени крепости, долетавшего со стороны сада тонкого аромата южных цветов и благовоний, тонкие струйки дыма от которых вились вверх, но рассеивались столь же быстро, как и пустынный мираж. Здесь было красочно, живо, радостно; повсюду мелькали улыбки, слышались разговоры – расслабленные голоса, подернутые заметной ленцой, заглушались искрами негромкого смеха, краше любых слов описывающего, каким благом был сегодняшний праздник. Каэрин снова оживал, стоило эфенди и его верным воинам принести с собой весть о победе над мятежниками. Война забывалась в то неосторожное мгновение, когда музыкантам стоило тронуть струны инструментов, а терпко-сладкому вину – попасть на язык.
Этот вечер был предназначен для веселья и удовольствий, и глупо было бы отказываться что от одного, что от другого.

Намеренно устроившись на диване поближе к Рейдагону, Ленма увлеченно наблюдала за выступлением приглашенных танцовщиц: статные стройные фигуры, грациозные движения, всполохи ярких нарядов, звон монет на расшитых поясах… Сложно было оторвать взгляд от плавных изгибов тел и изящных взмахов рук под ритмичную музыку, а северянке – и того труднее: несмотря на порой не менее жестокие нравы, чем те, что царили в Нельхиоре, Рахташ для чужестранки был полон тайн и сюрпризов, и некоторые из них, бесспорно, умели впечатлять и захватывать дух от искреннего восторга.

Впрочем, и южный мир временами в ответ дарил Молейн внимание не менее пристальное, чем она уделяла чужой для нее культуре и языку. Невозможно было не ощущать взглядов, обжигающих слишком бледную для здешних краев кожу, – пристальных, оценивающих, как будто следящих за каждым движением чародейки, – и Ленма с большим трудом заставляла себя игнорировать любопытствующие взоры, понимая, что иначе быть и не могло: слишком выделялась лисица на фоне местного общества. К счастью, сегодня желающих поглазеть на рыжеволосую гостью из дальних краев в компании янычара из отряда эфенди Шахида почти не нашлось, да и не сказать, что сейчас перешептывания за спиной могли бы девушку хоть сколько-нибудь заинтересовать. Этим вечером ее увлекало торжество в каждом своем проявлении, а еще больше – компания возлюбленного, ожидание возвращения которого было сродни муке.

Заслышав над ухом негромкий голос Адемира, целительница неторопливо отвела взгляд от чувственных южных танцев и обернулась к мужчине, вопросительно вскидывая тонкую бровь. «Сомнительный сюрприз?» Стоило признать, этот непредсказуемый хитрец южной крови вполне себе в глазах Молейн, что знала Рейдагона уже достаточно хорошо, выглядел как человек, что был способен не только произнести такую фразу вслух, но и претворить слова в жизнь. Скрывать, правда, что сказанное вызвало у нее интерес, она не стала – упоминание о мрачном прошлом неведомого предмета наталкивало на определенные мысли… Вот только продолжать свою речь намириец не спешил. Демонстративно и невозмутимо потягивал вино из бокала, сохранял интригу. По его бессовестно довольному виду Ленма почти сразу поняла – издевается. Причем нахально, зная, что сейчас ему ничего не будет – чародейка бессильна перед сковывающими их нормами поведения в местном обществе.

Что ж, сейчас ей оставалось только показательно закатить глаза… и фыркнуть, едва только следующие фразы сорвались с губ янычара. «Ну кто бы сомневался, что нечто подобное я от тебя и должна была услышать, Огонёк»

– Тебе повезло, что мы на людях, душа моя, – ласково пропела Молейн, улыбаясь, но при том заметно щуря глаза – только лишь в знак того, что столь веселая шутка со стороны Рейдагона явно возымеет последствия в ближайшем будущем. – Здесь ведь мои возможности тебя разговорить явно ограничены… Хитрец.

Ритуальный клинок, хранящий в себе отголоски темных ритуалов… Одни только эти слова заставляли живо представлять, как давит на сознание столь тяжелая аура, исходящая от древнего предмета. Мага, впрочем, это волновало в последнюю очередь, как и то, что стилет держал в руках наемник, намеревавшийся отправить Адемира к праотцам, – в золотистых глазах собеседника девушки читался явный энтузиазм относительно столь редкой находки. Ленма лишь едва заметно покачала головой своим мыслям, не без улыбки слушая неожиданное введение в историю мира.

– В общем, я тебя поняла, увлеченный ты мой, – она беззлобно хмыкнула, принимая из рук Рейдагона бокал вина, источавшего дивный аромат фруктов. Не самый крепкий напиток, которым можно было угоститься на сегодняшнем празднестве, но расслаблял все же безукоризненно – достаточно было лишь нескольких глотков, чтобы почувствовать в теле и мыслях вполне объяснимую легкость. – Не нашел ничего столь же дивной красоты, как моя, и решил отобрать у противника оружие и выдать за древнюю реликвию. А лекции мне читаешь, чтобы убедить меня в том, что твой подарок – с очень глубоким смыслом. Я угадала? – чародейка негромко рассмеялась, пробуя предложенное ей вино на вкус. Разумеется, она шутила. – И соблазняешь вином да сладостями, чтобы у меня не было времени поразмышлять над твоим даром… Очень предусмотрительно, Огонёк.

Кадаиф, пропитанный медом, был безмерно сладок, но таял на языке – сплошное удовольствие, и Молейн не постеснялась показать, что угощение ей понравилось, довольно зажмурившись.

– Да, ты прав, ástin mín, – сверкнув мягкой улыбкой и делая еще один глоток вина, протянула целительница. – Времени на раздумья действительно нет. Отдавай эту тарелку, иначе я отберу ее в самом бесчестном на свете бою.

~ ~ ~

Поднимаясь с дивана следом за янычаром, Ленма лишь на несколько мгновений поймала взгляд Мерве: считанные секунды понадобились госпоже Раад, стоявшей с мужем подле кого-то из гостей, чтобы чуть прищурить подведенные сурьмой глаза и еле заметно кивнуть гостье, а после сразу вернуться к неспешной беседе. Северянка вернула свое внимание к Адемиру, не оставив мужчину без насмешливого комментария:

– Конечно же, ситуация меняется – скажи, что может быть скучнее безопасных прогулок по пустым коридорам, во время которых тебе рассказывают про древние времена? – и покинула зал, в котором торжество не собиралось прерываться ни на краткий миг, вместе с ним. Услышав от намирийца предложение прибегнуть к темной магии, Молейн слегка пожала плечами и насмешливо фыркнула, стоило собеседнику упомянуть Маву. – Помилуй! Такими темпами не выдержу и я… Не может же быть lærer такой вездесущей.

В покоях, отведенных магу, ведьма проследовала за Рейдагоном до самого комода, наблюдая за тем, как мужчина извлекает из запертого ящика свой «сомнительный подарок». С заметной осторожностью принимая стилет из рук янычара, Ленма бросила на Адемира короткий внимательный взгляд из-под длинных ресниц, а после сосредоточила внимание на кинжале. Почти невесомо легшее в ладонь оружие и без того было вещью, которую с трудом удалось бы назвать незаметной, но не только и не столько из-за искусной резной рукояти и явных многочисленных свидетельств возраста на потемневшей со временем стали клинка. Энергия, что исходила от него... Целительница медленно втянула в себя будто бы резко потяжелевший, как перед грозой, воздух; тень пролегла меж ее бровями – аура, так сильно напоминавшая о пещере близ Альдре и о подземной крипте, что осталась далеко в Нельхиоре, рождала в теле напряжение.

– Древняя вещь, ты прав... С очень сильной энергетикой, – констатировала очевидное чародейка, задумчиво рассматривая изогнутое лезвие. Интересно, сколько жизней забрал этот клинок? – Понимаю, почему тебе интересно было бы выяснить больше. Не знаю насчет хваленой воли предметов, тесно связанных с магией, но стилет ведь вполне может оказаться не просто бесценным трофеем. Кто знает, вдруг он приведет нас к еще одной тайне? – Ленма задумчиво прищурилась, не скрывая своего интереса – загадки древностей увлекали ее ничуть не меньше, и в особенности – после того, как фолиант из Ксандара попал в ее руки. – Правда, боюсь, что с выяснением того, привязан ли к твоему подарку злобный дух какого-нибудь первого в истории академика, заставшего мир еще до катастрофы, придется повременить. Знаешь ли, последнее, чего мне сегодня хочется, – готовиться к ритуалу, резать себе ладонь, пачкать платье... Разбираться с наверняка обезумевшим от злости призраком. Ты хоть представляешь, огненный маг Ордена Элен'Дор, какого труда стоит удержать такую душу и противостоять ее силе? Думаешь, я на такие подвиги после нескольких бокалов вина еще способна? – Молейн хмыкнула, не явив ни голосом, ни видом ни намека на самодовольство.

Можно быть сильным и талантливым чародеем, знать великое множество заклинаний, хвастаться тем, как податливо плетутся сети волшебства, повинуясь твоей воле… и погибнуть, совершив бездарную ошибку, виной которой будет неутолимое желание покрасоваться. Нет, Ленме определенно не хотелось так рисковать – слишком велика была бы расплата, не справься она с ритуалом.

– Так что, исключительно с твоего великодушного позволения, Огонёк, конкретно мои бесстыдные обнажения перед колдовскими танцами в начертанном кругу мы отложим... На какое-то время. В конце концов, праздник сегодня или что? И вообще, Рейдагон... – несмотря на то, что во всех смыслах необычный подарок возлюбленного явно пришелся девушке по душе, во взоре небесно-голубых глаз, что вновь устремился к мужчине, отчетливо сверкали искры. Губы Ленмы сложились в насмешливую улыбку, прежде чем девушка, слегка прищурившись, протянула: – Что обычно доблестные воины, сражающиеся за эфенди, привозят усладам своим очей из военных походов? Где же драгоценные камни, которые так напоминают цвет моих глаз? Почему мне достался мужчина, который преподносит своей ненаглядной ритуальный кинжал, коим пытались пронзить его сердце? – пусть сетования на столь забавную шутку судьбы и походили на настоящие женские капризы, целительница явно дурачилась: это было слышно по ноткам мурлычущего смеха в ее голосе, видно в легком пожатии хрупкими плечами. – Неужели вот она, твоя хваленая романтика, elskan? – чуть приподняв стилет, словно в иллюстрацию своих слов, ворожея чересчур разочарованно вздохнула, откладывая реликвию на комод. А в следующее мгновение уже стрельнула глазами в сторону Адемира, возвестившего о возможности ускользнуть в город, что могла бы легко исчезнуть в любое мгновение, позволь маг себе бессовестно развалиться на постели и провалиться в объятия сна. – Да что ты? Прямо вот так возьмешь и уснешь? – ее голос был медово-сладким, что никак не вязалось с плясавшими во взоре огоньками. – И, стало быть, даже не со мной в целомудренных объятиях, а в компании бутылки со спиртным? Жестоко.

Видят боги, ритуальный кинжал – вещица с историей настолько древней, что насчитывала наверняка далеко не одну сотню лет, – сейчас волновал Ленму далеко не в первую очередь. Гораздо больше ее увлекала мысль воздать янычару по заслугам за его дерзкую попытку испытать терпение своей очаровательной спутницы.

Мягко отступив от комода, чародейка плавно подалась в сторону сидевшего на кровати Адемира. Шорох подола легкого южного платья вторил сначала ее шагам, а затем и движениям, когда Молейн, остановившаяся напротив мужчины и склонившаяся к нему будто бы с желанием подарить намирийцу очередной поцелуй, с заметной усмешкой на губах всего лишь невинно коснулась устами его лба… и неторопливо устроилась у своего спутника на коленях, касаясь ладонями его лица. Она без малейшего труда и тени стеснения могла бы повторить и ту позу, в которой ее застали пылкие объятия и совсем не скромные прикосновения разгоряченного крепким алкоголем спутника еще тогда, в дворцовом саду Каэрина после не слишком-то заладившегося ужина в компании правителей, и все же сегодня рискнула оказаться с Рейдагоном лицом к лицу. Иметь возможность при случае прильнуть к магу вплотную была соблазнительна и вызывала волнение столь легкое и приятное, что упускать такой шанс совершенно не хотелось.

– Раз так любишь свою выпивку, kjære, то уж постарайся не расплескать ее. Держи покрепче, – бросив насмешливый взгляд на ту руку Адемира, что была занята стаканом, наполненным ракией, посоветовала Ленма. – Мой наряд точно не скажет тебе «спасибо», если его испортишь.

Поцелуй, в который девушка следом увлекла Рейдагона, был настолько же сладостным, насколько и неторопливым, навязывающим правила нехитрой игры: попробуй маг поддаться разгорающимся в груди чувствам, пойди он на поводу у горячей крови в попытке внести больше страсти в эти до головокружения мягкие прикосновения губ – и Ленма раз за разом отстранялась бы прочь, не давая осуществиться столь простому желанию. Ее руки спустились от щек намирийца к его шее, а после девичьи ладони аккуратно легли на грудь янычара, еле ощутимо надавливая на обнаженную кожу в вырезе безрукавного кафтана. Пальцы прошлись по самому краю открытых южных одежд, но вопреки любым ожиданиям скользнули не под ткань – ниже, следуя за кромкой, еще ниже, пока не коснулись незамысловатых застежек.

Только тогда целительница окончательно оторвалась от желанных уст, чуть выпрямляя спину и окидывая Рейдагона вызывающим, но бесстыже насмехающимся взглядом, а после произнесла:

– Духи свидетели, Огонёк, что однажды ты позволил мне… издеваться над собой, – не скрывая блеска в глазах и излишне довольной улыбки. Первая застежка поддалась ловким пальцам безобразно легко. – А я тебе пообещала, что ты об этом пожалеешь, – а за первой – и вторая, и третья… – Ты ведь знаешь, я свое слово держу, – мурлыкнула Молейн, чуть наклоняя голову набок и не переставая улыбаться. Рыжие локоны упали на хрупкое плечо, почти не скрытое приспущенным рукавом. Не встретив никакого сопротивления со стороны расшитого золотыми нитями кафтана, ворожея наконец распахнула одежды Адемира настолько, насколько это было возможно – кушак, обмотанный вокруг пояса Рейдагона, не дал бы свершиться еще более дерзкому преступлению, чем то, что происходило сейчас. Ленма бросила на мужчину еще один взгляд, словно бы особенно пристально следя за выражением его лица. – Ну так что, проверим, насколько ты не железный?

Тонкие девичьи пальцы коснулись длинного шрама под ребрами мага, неторопливо пройдясь по неровной бледной линии, знаменовавшей след от страшной, почти смертельной раны, а затем размеренно сдвинулись вбок, медленно, изучающе очерчивая рельефные мышцы живота. Ленма чуть склонилась, на пару коротких дразнящих мгновений и совсем уж на грани оставшихся приличий прижимаясь к Рейдагону практически всем телом, неровно выдохнула, не стесняясь выдавать, что происходящее ей весьма нравилось. Опустила голову, прижавшись губами к покрытому следами от когтей дикого зверя и змеящейся по смуглой коже татуировкой плечу спутника. Это прикосновение девичьих уст было невесомым, но каждое следующее становилось все более ощутимым, смещаясь к шее, подле самого основания которой эта пылкая пытка и остановилась.

– И держи руки при себе. Точнее, руку, раз уж вторая у тебя так неудачно занята.

Это была наглая провокация. Молейн даже скрывать этого не пыталась: вернула возлюбленному такую же коварную улыбку, какая лишь недавно красовалась и на его лице, чуть выгнула рыжую бровь, самыми кончиками пальцев пробежалась по груди Адемира. Забавляла ли ее столь откровенная игра со жгучим пламенем? Конечно. Нравилось ли касаться разгоряченной кожи и чувствовать под ладонями сильное тело? Безусловно. Тягучий жар с каждым мгновением наполнял и целительницу, тлел, утекал ниже. Сбивал дыхание, которое она с большим трудом, но еще могла выровнять, касался румянцем щек. Заставлял взгляд гореть совсем по-другому.

Наваждение… Могло бы быть им, не слушай Ленма навязчивого шепота собственных желаний.

Взор чаровницы вдруг сместился ниже, от губ янычара к заживающей ране, что рассекала его грудь. Наклонив голову к плечу, она коснулась самого края разреза, всем своим видом демонстрируя, как интересен ей столь банальный, но безусловно досаждающий раздражающей болью боевой трофей.

– Как повезло тебе, душа моя, водить такую близкую дружбу с целительницей, правда? – протянула девушка, не скрывая усмешки. – Даже если гордо промолчишь, помогу тебе с этим недоразумением насильно. Но если ждешь, что я прямо сейчас вручу тебе заживляющую мазь, то вынуждена тебя разочаровать, – вновь подняв на Рейдагона глаза, она чуть выпрямилась, устраиваясь поудобнее, и не без удовольствия запустила пальцы во вьющиеся темные пряди намирийца, следом склоняясь к нему ближе. – Оставила ее в покоях по пути к тебе навстречу.

Новое чувственное соприкосновение губ обожгло грудь пламенем, грозясь, наряду с гуляющим в крови алкоголем, смять мысли в комок и выбросить их из головы окончательно. Разум стенал, так и норовя сдаться под напором вполне очевидных желаний, но Молейн все еще готова была остановиться в любое мгновение, хоть и осознавала, насколько грязной была эта игра не только по отношению к столь темпераментному огненному магу, но и к ней самой. Бездна, ей нравилось его касаться, нравился каждый взор, каждый выдох, каждое ощущение. Нравилось, что сейчас, в отличие от обязующего соблюдать приличия присутствия на празднике, можно было не скрывать своих чувств, дать им волю, позволить на короткое время овладеть сознанием, погружая то в сладкую негу. Эта прогулка по краю бездны откровенно сводила с ума.

Ощутимо сжимая волосы на затылке Адемира, чародейка на несколько томительных мгновений прильнула к возлюбленному всем телом, наслаждаясь такой близостью, а следом разорвала поцелуй, втягивая в себя воздух.

– К слову, нескромных комплиментов я так и не услышала... Не считаешь это великим просчетом и ужасной ошибкой, бравый воин? – чуть отстранившись, Ленма поймала взгляд Рейдагона и прищурилась с довольной улыбкой на устах. В глубине ее небесно-голубых глаз сверкнули искры. О, была ли чаровница собой горда? Никаких сомнений. – Выкрал красавицу и умницу, увез за море, похитил девичье сердце... И что же, доброго слова я от тебя не дождусь? – коротко усмехнувшись, она скользнула тонкими пальцами вверх по шее янычара, цепляя того за подбородок, осторожно, но при том требовательно подтягивая к себе, чтобы, вопреки всем ожиданиям, бесстыдно и нагло воспользоваться своим старым отвлекающим приемом. Укус за кончик носа – однозначно не то, чего можно было бы ожидать после таких неоднозначных проявлений пылких чувств... Как, впрочем, и то, что Молейн вдруг вильнет вправо, по-кошачьи плавно соскальзывая с колен спутника, чтобы невозмутимо усесться подле него на кровати и расправить складки на юбке своего платья. – Что думаешь? Сдашься и начнешь говорить сейчас? Или все-таки по пути в город, где без нас уже вовсю празднуют ваше возвращение?

Отредактировано Ленма (2023-02-02 06:02:58)

Подпись автора

если бы могли,
сожгли бы на кострах

Можно ли было ожидать мести за месть?.. Признаться, Ленма ни на мгновение не была уверена в том, что ее шалость, практически переходящая все возможные границы, останется без ответа со стороны огненного мага. Вот только пыл своего темпераментного спутника, ставшего жертвой столь бессовестной проделки, она явно недооценила – потому и не сдержала удивленного вздоха, встретившись спиной с жесткой периной на кровати. У чародейки не было ни одного мига, чтобы попытаться выбраться из подлой ловушки, и ей оставалось только еле ощутимо дернуться, когда мягкая оранжево-красная ткань платья бесстыдно поддалась небрежному жесту Рейдагона, обнажая стройные ноги, и… Оголяя много, слишком много бледной северной кожи, тут же покрывшейся мурашками от прикосновения пальцев мужчины.

О, это было совсем неприлично… Да, пожалуй, можно было бы так сказать, не устройся Молейн лишь парами минут ранее у янычара на коленях в позе, которую впору было бы назвать совершенно недвусмысленной, не будь на влюбленных никаких преград в виде одежд. Жаловаться было поздно. Попытаться отстраниться – еще, может быть, и нет. Только Ленма вместо этого лишь вдохнула – неровно, сквозь едва приоткрытые губы, словно в последней отчаянной попытке вернуть контроль и над собственным разумом, что бессовестно погружался в полнейший хаос, и над телом, которое предавало целительницу с каждым мгновением все сильнее. Она на пару секунд зажмурилась, ощутив, как горячее дыхание, а следом и непозволительно ласковое прикосновение щеки Адемира опаляет более не прикрытое подолом дорогого платья бедро, и прошлась языком по устам, ловя на себе жгучий взгляд возлюбленного. Глупо было всеми правдами и неправдами избегать встречи с очевидной мыслью, яркой вспыхнувшей в сознании.

Ленме нравилось, как Рейдагон на нее смотрел: неприкрыто любуясь, жадно всматриваясь в ее лицо, словно ему было недостаточно доказательств того, что настоящее пламя чувств опаляло и грудь северянки, – и под пристальным взором мага ее лишь сильнее бросало в жар. Чародейку завораживало и медленное скольжение ладони по внутренней стороне ее бедра – такой простой жест, почти издевательски неторопливый, но сколько вызывал новых, доселе неизвестных девушке ощущений… И те заставляли предательски закусить губу. Сжать пальцами плотную ткань покрывала. Рвано выдохнуть, наблюдая за тем, как мужчина склоняется еще ниже, податься чуть вперед, надеясь – отчаянно желая – забыться в очередном поцелуе.

Но вместо искомого отвлечения Молейн ждала только мучительная пытка: вопреки ожиданиям, прикосновения губ были настолько далеки от ожидаемой страсти, практически целомудренны, что целительница остро возжелала вновь перехватить инициативу, лишь бы углубить этот не к месту осторожный поцелуй. Рейдагон играл с ней – осознание этого факта, лежавшего практически на поверхности, заставило чаровницу нервно усмехнуться про себя: в конце концов, что бы янычар не задумал добиться этой безусловно сладкой местью, уверенность в том, что Ленма сможет противостоять этому нахалу, если тот продолжит в том же духе, таяла на глазах.

Ворожея не удержала разочарованного вздоха, стоило Адемиру отстраниться, бегло, почти нервно очертила линию его скул, запустила дрогнувшие пальцы в темные волосы намирийца. Смяла ткань расстегнутого кафтана, заведя одну руку ему за спину. Отклонила голову, сильнее оголяя изящную тонкую шею, которую обжигали горячие поцелуи, а следом издала еле слышный, но все же несдержанный стон – как раз в тот момент, когда ладонь Рейдагона прошлась по ее груди. Бездна, что с ней творилось? Каждое прикосновение, каждая ласка любимого мужчины отдавались томительной негой, перемешанной с острым предвкушением, с желанием почувствовать больше, еще больше. Молейн поймала себя на мысли, что хотела быть знать, каково это – ощущать, как пальцы огненного мага изучающе проходятся по обнаженной бледной коже, чувствовать тепло его тела без каких бы то ни было преград. Поймала – и последние отголоски смущения заставили ее зардеться еще сильнее. Да помилуют боги, о чем она вообще думает?

«О своих желаниях», – услужливо, но насмешливо подсказал тихий голос опьяненного чувствами сознания, и Ленма чуть мотнула головой, словно пытаясь сбросить наваждение, вернуть затуманенному взору ясность… А после закрыла глаза, стоило Рейдагону прижаться к ее телу вплотную. Девичьи пальцы еще сильнее скомкали ткань южных одеяний. Теперь целительница могла прочувствовать, за что именно янычар изводил ее чувственными прикосновениями, которых с каждым мгновением ей желалось все сильнее и сильнее, и пылкими поцелуями. И, надо сказать, изводил весьма умело и удачно – каждое действие Адемира так или иначе откликалось стекающим под кожу жаром, что, казалось, плавил вены не хуже жидкого пламени и тянул за собой в пропасть, полную новых, неизвестных ощущений. Молейн никогда бы не признала это ни вслух, ни про себя, но эту пытку и эту месть она заслужила – за веру в то, что может уходить безнаказанной после любого подобного дерзновения, и за исключительную наглость, порой не знавшую границ. Ей было мучительно хорошо, но мало: скользящих по скрытым под мягкой дорогой тканью изгибам девичьего тела мужских ладоней, звуков сбившегося дыхания – его и ее – в смущенной тишине комнаты, касаний уст к нежной коже… Безумно мало.

– Можешь сжечь ведьму на костре, маг Огня, – Ленма с трудом узнала собственный голос: непривычно хриплый, словно приглушенный, утративший все дерзкие нотки, – и только совсем коротко усмехнулась своим мыслям. Она была в западне. И совершенно не хотела из нее выбираться. – Ты ведь уже ее пленил… – северянка не удержала краткого вздоха, прозвучавшего далеко не без удовольствия, стоило намирийцу оставить очередной чувственный поцелуй на ее шее, ощутимо прикусывая бледную кожу, – это действие вызвало дрожь в теле, заставило чуть выгнуться под магом, словно между ними было еще расстояние, которое можно сократить.

Такая почти что откровенная близость возлюбленного кружила голову, стирая остатки мыслей. Молейн могла думать только о том, как горит кожа, когда от нее отрываются губы Адемира, о том, каким неожиданно ярким блаженством отдается прикосновение к разметавшимся по кровати пламенно-рыжим волосам. Отвечая на очередной, на этот раз нескрываемо страстный поцелуй с несвойственной ей жадностью, девушка непроизвольно прижалась согнутой в колене ногой к бедру мужчины, порывисто коснулась ладонями лица Рейдагона, после обнимая того за шею, неровно выдыхая, не скрывая своих чувств. Сердце билось в груди быстро, громко. Казалось, еще пара мгновений – и можно будет окончательно раствориться в нахлынувших эмоциях…

Но все вдруг оборвалось.

Адемир отстранился резко и порывисто, оставив после себя лишь вкус пылкого поцелуя на устах и мелькнувшее в льдисто-голубых глазах очевидное недоумение, перемежающееся с откровенной досадой. Только сейчас, когда исчез вес мужского тела, прижимающего ее к постели, Ленма поняла, что последние мгновения не могла даже вдохнуть полной грудью, но ее это явно волновало далеко не в первую очередь. В груди жгло закономерным раздражением – так отзывались тело и разум, лишенные возможности продлить тягучие, обжигающие мгновения близости.

Не удержав громкого вздоха, девушка села на кровати, излишне нервным движением одергивая задранный подол своего платья, и исподлобья взглянула на Рейдагона. «Бездна, подумать только… Ты…» Правда, вспыхнувшая злость быстро сошла на нет, ибо вид огненного чародея, метавшегося по небольшой комнате с видом взведенного погоней льва, вызывал… смех. Непроизвольно растянув губы в неровной улыбке, чародейка продолжала наблюдать за спутником до тех пор, пока тот, вцепившись в бутылку ракии, словно та была его единственным спасением, не скрылся на балконе, впуская в комнату свежий ночной воздух. А затем рассмеялась. Негромко, но задорно, так, что на душе сразу сделалось необъяснимо легко. Румянец продолжал алеть на ее щеках, когда Молейн поднялась с чужой постели, поправляя на себе платье, но успокоиться после внезапного приступа веселья удалось не сразу. Одни только мысли о том, что маленькая дерзкая игра целительницы все-таки в итоге возымела на Адемира воздействие, заставляли улыбаться шире, прикусывая и без того припухшие от поцелуев уста.

Пришлось дышать глубже, чтобы успокоиться, хоть сознание раз за разом и подкидывало мучительно сладкие воспоминания о том, что произошло. Собранная перед вечером прическа была бесповоротно испорчена – Ленма, негромко хмыкнув, расплела волосы окончательно, пропуская локоны меж тонких пальцев в попытке привести их в хоть какое-то подобие порядка. В голове постепенно стало удивительно пусто. Целительница коснулась губ, совсем еще недавно накрытых губами янычара, скользнула ладонью по шее… «Нет, так не пойдет» Цокнув языком, она развернулась и скользнула к комоду, на котором оставила ритуальный кинжал. Надежда была лишь на то, что покалывание в висках, вызванное тяжелой аурой предмета, поможет отвлечься… Не думать. Не думать о случившемся хотя бы сейчас.

В какой-то момент приглушенный звон разбившегося стекла отвлек Молейн от созерцания рукояти стилета, и девушка обернулась через плечо, вглядываясь в царивший на балконе полумрак, в который совсем недавно нырнул Рейдагон. Намириец явился пред ее взором лишь несколькими мгновениями позже – удивительно бодрый и подозрительно улыбчивый. Смерив возлюбленного внимательным, непроницаемым взглядом, ведьма, наконец, ухмыльнулась.

– Спокоен и безопасен для общества? – переспросила она, прищурив голубые глаза. – Что ж, звучит многообещающе для полуночной прогулки по городским улицам. Идем, kjære, полюбуемся красотами… Только никакого больше алкоголя, чтобы не пришлось ночевать в обнимку где-нибудь далеко от дворца.

~ ~ ~

Каэрин танцевал и пел, взрывался весельем и пестрил красками, манил отзвуками динамичной музыки и соблазнял всевозможными удовольствиями. Город радовался тому, что эфенди удержал власть в своих руках: это означало, что жителей провинции ждало привычное им спокойствие, а не перевороты в рядах власти, битвы за трон, в которых пострадают и обычные граждане, и воцаряющееся на период отсутствия правителя беззаконие, которое никто не в силах сдержать и изничтожить. Рахташ был царством бесконечных песков и нескончаемых военных походов – Нельхиор, склонивший голову пред властью короля, не дозволяющего междоусобных войн, все больше начинал казаться чужеземке оплотом спокойствия.

Ленма не отпускала руку Рейдагона, позволяя утягивать себя в водоворот масштабного празднества, и неотрывно смотрела по сторонам, безмерно наслаждаясь царившей на улицах Каэрина атмосферой всеобщего счастья. Ей не удалось как следует рассмотреть город, когда больше месяца назад они с янычаром пересекли его врата, и сейчас момент был весьма подходящий: утопающие в красках торжества улицы манили пройтись по ним, остановиться у раскинувшихся на каждом углу палаток, к которым зазывали громкоголосые торговцы, замереть подле аккомпанирующих дивному женскому пению музыкантов и снова двинуться в путь.

Целительница при случае церемониться не стала – весело сверкнув глазами, бессовестно утянула Адемира в легкий незамысловатый танец, бросив через плечо, что ей это напоминает Альдре с его гуляниями в честь открытия храма. Воспоминания о путешествии через пустыню, что было наполнено опасностями и загадками, стлались тонкой дымкой – мираж, не иначе… Далекие дни, словно всплывающие в памяти из недостижимого царства снов и иллюзий. Впору было бы подумать, кружась на месте да касаясь пальцами плеча своего спутника, что вовсе не было никаких приключений, связанных с недостижимым Ксандаром, вставшим на пути культом и древними знаниями.

Но шрам на правом предплечье порой отдавался фантомной болью, напоминая о том, какую цену пришлось заплатить за возможность прикоснуться к старому фолианту. И шею, давно уже такую же молочно-белую, как и прежде, иногда словно сдавливало тисками – так, как смыкались на ней пальцы убийцы, засланного во дворец, чтобы покончить с чародейкой, присвоившей себе столь ценную книгу.

Впрочем, сегодня Ленма искренне улыбалась, ловя каждый взгляд Рейдагона, – счастье от долгожданного воссоединения с возлюбленным было гораздо ярче темных мыслей, до сих пор ночами одолевавших девушку. Стоило магам оставить за спиной танцующих на площади горожан, как Молейн прищурилась, высматривая что-то впереди, а затем потянула намирийца за собой.

– Очередной заклинатель огня, – весело хмыкнула она, протискиваясь сквозь толпу, чтобы взглянуть на обнаженного по пояс юношу, демонстрирующего зрителям чудеса дрессировки непокорного пламени. На смуглой коже блестели капли пота, темные волосы прилипли ко лбу – паренек старался впечатлить останавливающихся поглазеть на представление жителей Каэрина и явно ждал щедрой награды за свои труды. – В Рахташе факиров прямо-таки невозможно много, но этот еще и лукавит, – даже сквозь музыку, витавшие в воздухе запахи и громкий гомон почувствовать, услышать тоненькую песнь магии было несложно. Ворожея всмотрелась во взвившееся к темным небесам пламя и сжала ладонь Адемира чуть крепче. – Это ведь магия, а не просто уличные фокусы, – спокойно заметила она, переводя взгляд на своего спутника. – Разве он не рискует так еще больше? Мне казалось, любой чародей представляет собой опасность для себя и окружающих, пока не научится контролировать свою силу, – отвернувшись от юного факира, Ленма выскользнула из круга любителей огненных зрелищ и обернулась к Рейдагону. – К слову, у тебя есть чудесный шанс похвастаться, как смело и играючи ты приручил эту непокорную стихию, душа моя. Займи спутницу разговорами, пока я ищу, куда бы тебя увести подальше от чужих глаз…

В конце концов, путь привел их на тихую улочку близ чернеющей глади моря, по поверхности которой рябили слабые волны. Звуки праздника все еще улавливались где-то вдалеке, более не отвлекая и не мешая сосредоточиться на неспешной прогулке. Со стороны бескрайней воды долетал бриз, оставляя на губах соль; Молейн еле заметно повела плечами, стоило ветру растрепать ее рыжие волосы, и, еще немного помолчав, негромко произнесла:

– Мерве сделала попытку убедить меня в том, что мы с тобой могли бы остаться здесь, в Каэрине.

Остановившись подле невысокого раскидистого куста с закрытыми бутонами ярко-розовых цветов, девушка окинула растение задумчивым взглядом, после чего повернулась к Адемиру.

– Ну, знаешь… Ты служишь при дворе, а я просто красивая и жду своего возлюбленного из очередного похода, томно глядя в окно. У вас в Рахташе, кажется, это считается высшим благом и счастьем? – Ленма изогнула уголок губ в усмешке, неторопливо расправила складку на одеянии намирийца. Местные нравы она не осуждала, но для северянки, выросшей в почти абсолютном дозволении и свободе и привыкшей к постоянным странствиям, сейчас идея безвылазно осесть в городе на самом краю чужой страны была… Не странной, нет. Скорее, несвоевременной, не вязавшейся с выстроенными в голове планами. – Эфенди уже сделал тебе предложение, от которого невозможно отказаться? – задав вопрос, она подняла голову, встречаясь с Рейдагоном взглядами и продолжительно всматриваясь в лицо янычара. – Если да, то… Когда мы уезжаем?

Чародейка весьма справедливо сомневалась в том, что маг вдруг решит отступить от планов, касающихся их будущего, ибо доселе ничем Адемир не являл одолевавших его сомнений, если таковые и существовали вообще. Сложно было не оценить гостеприимства господ Каэрина, а по совместительству – и старых друзей бывшего командира Черных Ястребов, и все-таки сидеть на одном месте, когда перед спутниками лежал целый мир, полный ждущих их открытий и тайн, было сродни преступлению против самих себя. Ленма была уверена в том, что древний фолиант, расшифровкой которого она занималась, явит ей еще множество загадок, вынуждающих срываться в очередное странствие, и ни на мгновение не забывала о том, что в Анселиоре существовали и те вещи и явления, что наверняка пришлись бы по нраву влюбленного в исследования Рейдагону. Работа в Ордене накладывала свой отпечаток – стоило только вспомнить, с каким упоением и увлеченностью мужчина рассказывал о ритуальном кинжале, чтобы начать улыбаться. Нет, в ближайшее время чародеям точно не светит коротать дни в обществе друг друга, безвылазно отсиживаясь в стенах одного дома.

– Не подумай, что я тороплю тебя, elskan, это не так, – на всякий случай вскинув ладони в извиняющемся жесте, Молейн лукаво подмигнула спутнику, следом беря под его руку. – Полагаю, ты справедливо захочешь отдохнуть после похода. Никто, и уж тем более услада твоих очей, не сможет тебя обвинить в этом желании. Быть может, я как раз успею закончить с… – целительница чуть нахмурилась, будто размышляя, стоит ли сейчас касаться фолианта в разговоре, но потом все же проговорила: – С переводом… Мерве помогает мне. Сложный момент – очередная теория, как именно работает магия. Любая. Ладно, неважно, извини, сейчас точно не об этом нужно разговаривать, – она хмыкнула. – Дворцовой библиотеки, признаться, мне точно будет не хватать… Почти так же сильно, как не хватало все это время тебя, доблестный рыцарь моего сердца, – конечно, как же упустить очередную возможность подурачиться? Слегка навалившись на плечо Рейдагона, Ленма чуть отклонила голову назад, прикладывая ладонь ко лбу, и томно пропела: – Дни без тебя тянулись бесконечно долго, и мое сердце так тосковало без тебя, что порой мне казалось, будто я провалилась в бесконечный сон… Каждое утро начиналось с молитвы: лишь бы ты, ástin mín, поскорее возвратился и вернул меня к жизни своими горячими поцелуями, – не удержавшись, чародейка коротко рассмеялась, скользнув в объятия Адемира и неторопливо, ласково проводя ладонями по его спине. Запрокинув голову, она всмотрелась в золото глаз огненного мага и улыбнулась, не пряча сияющего во взоре счастья. – Я рада, что мы вновь вместе. После… После всего, что случилось… – на несколько мгновений улыбка на девичьих устах угасла, и северянка стиснула зубы, крепче прижимаясь к груди возлюбленного. – Не буду лгать, мне спокойнее, когда ты рядом. Совсем избаловал злую и страшную ведьму – где это видано, чтобы колдунья пряталась за чьей-то спиной? – тень, залегшая меж тонкими бровями, исчезла так же неожиданно, как и появилась. Молейн хмыкнула, обвивая торс янычара руками и жмурясь – довольно, как пригревшаяся в тепле кошка. – Надеюсь, в Сатории мы покончим с недоразумениями, связанными с культом, если не раз и навсегда, то хотя бы на долгое время. Мне хватило встреч с этими безумцами и в Нельхиоре.

Отредактировано Ленма (2023-02-05 18:32:14)

Подпись автора

если бы могли,
сожгли бы на кострах

– О, не беспокойся, недели мне вполне хватит. Иначе мы так никогда с места не сдвинемся, – покачала головой чародейка, прекрасно осознавая, что стоит только расслабиться, как за одним днем промедления последуют еще два, за ними – неделя, месяц… Так можно никогда и не покинуть Каэрин. Мерве, конечно, будет только счастлива, да и Асгар явно не расстроится, если рядом с ним останется человек, которому эфенди может безоговорочно довериться, вот только для самих магов этот сценарий едва ли сейчас был самым предпочтительным.

Оказавшись утянутой в спасительное укрытие позади раскидистой зелени и ярких цветов, Ленма хмыкнула в ответ на слова Рейдагона, нежно прижимаясь щекой к его ладони.

– Не спасают? – переспросила она, насмешливо щуря глаза. – Ну-ну… Молись, чтобы ты оказался прав, бравый воин.

Впрочем, разубеждать намирийца Молейн ни в чем не спешила. Не без удовольствия зажмурившись, девушка позволила завлечь себя в очередной – сколько их уже было с момента воссоединения двух истосковавшихся друг по другу сердец? – чувственный поцелуй, нисколько не думая ни о вездесущих нормах приличия, ни о чем-либо еще, кроме страстных прикосновений губ. С первых минут разлуки и до сегодняшнего вечера ей отчаянно, болезненно не хватало всего: ласки, нежности, обжигающих грудь чувств, ложащихся на ее талию рук, крепких объятий, ощущения спокойствия от присутствия рядом любимого человека… Изображать из себя донельзя целомудренную пару на глазах у знати было мучением. Ленма знала – Мерве ей этого не простит, и все же была бесконечно счастлива, что они с Адемиром бессовестно сбежали в город.

– Я тоже люблю тебя, Огонёк, – еле слышно прошептала чародейка, как только Рейдагон заключил ее в объятия, и добавила, тихо посмеиваясь: – Только если сломаешь мне ребра, любить буду чуть-чуть меньше.

Прокатиться у спутника на руках – дело хорошее, а потому Ленма даже не думала возражать против того, что ее столь бесцеремонно оторвали от земли. Поудобнее обнимая мужчину за шею, она ответила ему излишне довольным взглядом и важно кивнула.

– О, конечно. Сегодня у меня было множество возможностей убедиться в этом окончательно. Не думай, что я не стану пользоваться своим преимуществом, – осмотрев медленно, но верно приближающуюся линию белого песка, северянка искренне рассмеялась, услышав следующие слова огненного мага. – Книгу? Нет, ástin mín, среди книг ты виноватых точно не найдешь…

А вот маленькое напоминание о словах, произнесенных посреди порыва жгучей, головокружительной страсти, закономерно отозвались вспышкой смущения – запоздалого, если уж говорить откровенно – и отголосками согревшего тело жара. Воистину, вот уж о чем бы Адемир точно не забыл…

На побережье было тихо и не в меру спокойно – яркий контраст с оживленными, шумными украшенными улицами, полнящимися музыкой, танцами и всевозможными удовольствиями. Устраиваясь на расстеленном поверх мелкого песка кафтане рядом с возлюбленным, Молейн подставила лицо свежему ветру, долетавшему со стороны моря. И мягко улыбнулась, стоило Рейдагону заговорить.

– Я знаю… Я верю тебе, сердце мое. Тебе не нужно ничего мне доказывать, – встретившись с магом взглядами, целительница с неприкрытой нежностью всмотрелась в лицо намирийца, чувствуя, как тот оставляет поцелуи на ее пальцах. Она доверяла ему свою жизнь, секреты, всю себя – это была правда. И верила – что бы ни случилось, они вдвоем сделают все, чтобы быть рядом друг с другом. – Я благодарю судьбу за нашу встречу. Уж поверь, от меня тебе будет непросто отвязаться.

Прижимаясь щекой к теплой коже плеча Адемира, Ленма успела только хмыкнуть своим мыслям – иронично, что сидящий в таком виде янычар еще недавно рассуждал о девичьей скромности, а сам после увлек спутницу в нескромные объятия. Но короткие мгновения веселья долго не продлились, ибо произнесенная вслух фраза заставила чародейку обескураженно приподнять бровь и поймать насмешливый взор золотистых глаз. Нет, и что это было, если не бесстыдная наглость?

– «Щедрое предложение» и «любишь»? Воистину впечатляющие причины… Эй! – она рассмеялась, отпихивая мужчину от себя и потирая укушенный кончик носа. Что ж, с его стороны вернуть долг было бы честно. – А вообще, я не… Куда ты?

Ленма наблюдала за своим спутником, оставляющим ее на берегу ради теплых объятий сонно перешептывающихся соленых волн, и успела только отметить про себя очевидную спонтанность столь интересного желания искупаться посреди ночи, прежде чем голос обернувшегося к ней Рейдагона оторвал ее от задумчивого созерцания развернувшейся сцены. «Если не боишься?»

Удивление в льдисто-голубых глазах чародейки быстро сменилось закономерным возмущением – подумать только, и этот нахал со своей обворожительной улыбочкой действительно решил проверить, где кончалась ведьмина смелость? Девушка наклонила голову к плечу, окидывая зашедшего по пояс в воду мага взглядом и словно прикидывая что-то для себя, а затем потянулась и нарочито неторопливо поднялась на ноги, осматриваясь по сторонам. На пляже царило умиротворение – ни единой души вокруг, если не считать дорвавшихся до поздних гуляний влюбленных, – а посему, пожалуй, это место вполне можно было назвать уединенным… Оно и к лучшему.

Никому, был ли человек охоч до наблюдений за тем, чем заняты другие люди, или же просто мог быть причислен к случайным свидетелям, не полагалось видеть, какое ужасное преступление против морали собиралась совершить целительница. Да и, раз уж на то пошло, для глаз Адемира – по крайней мере, до поры до времени – это зрелище тоже не было предназначено – об этом Молейн янычару не преминула сообщить, лениво скидывая обувь.

– Когда начнешь жалеть о том, что я к тебе все-таки пришла, вспомни, что ты сам этого хотел. Отвернись, elskan, – скрывать свою ухмылку Ленма даже не пыталась – в самом деле, с чего бы вдруг? Ее возлюбленный ведь тоже не старался прятать излишне довольную улыбку, сиявшую чуть ли не ярче южного солнца. «Просто бессовестный наглец» – Смотри вдаль, на горизонт, думай о приятном, найди знакомые созвездия на небе… И не смей поворачиваться, пока я не разрешу. Не смущай даму. Договорились?

Не то чтобы выбора в этой ситуации у Рейдагона было много, и сложенные на груди северянки руки вкупе с выжидающе вскинутой бровью говорили об этом более чем красноречиво. Дождавшись, пока ее маленькая скромная просьба будет выполнена, ворожея усмехнулась про себя и бросила короткий взгляд на зависшую в небе луну – ночное светило в окружении подмигивающих с вышины звезд было единственным, кому дозволялось смотреть на то, как медленно обнажается бледная кожа, поцелованная солнцем в нескольких местах. Легкий ветерок коснулся оголенных хрупких девичьих плеч, скользнул по подолу осторожно сложенного платья и улетел прочь, издалека наблюдая за тем, как чужеземка с рассыпавшимся по спине пламенем волос осторожно заходит в теплые, не успевшие остыть южные воды.

Конечно, что может быть проще, чем мужчине оголиться по пояс да вбежать в реку, море или озеро с задором легкомысленного юнца? Женщинам, увы, такой возможности не представлялось, а потому и выбора было до смешного мало: либо изображай целомудрие и делай потом что угодно, чтобы высушить намокшую после купания одежду, либо игнорируй все возможные приличия и терпи осуждение Единого или Всевышнего, но наслаждайся происходящим.

Ведьме божественной кары бояться не пристало. Да и кто в здравом уме полезет в соленую воду в дорогом платье?

– В Нельхиоре в самом разгаре зима, а мы позволяем себе плавать ночью в теплой воде, подумать только… Не поворачивайся! – рассмеялась Ленма, заходя в воду и приближаясь к янычару. Море было просто до безобразия, неприлично приятным – не парное молоко, быть может, чуть холоднее, но для целительницы, выросшей в краю затяжных зим, в такое время года сама возможность искупаться посреди месяца Холодных Дождей была сродни невероятному чуду. – Итак, вот я к тебе и явилась. Ты счастлив, Огонёк? – девичьи пальцы ласково, почти игриво скользнули по мужским плечам, а после Молейн, намеренно чуть оцарапав смуглую кожу ноготками, прижала ладонь к спине Рейдагона, ощутимо подталкивая намирийца вперед. – Пойдем-ка глубже… Если не боишься.

Чародейка перебросила пряди густых волос через плечи, чувствуя, как с каждым шагом морская гладь смыкается вокруг ее тела все выше и выше, пряча каждый изгиб под толщей воды, перенявшей сейчас почти чернильно-черный цвет неба. Право дело, можно было закрыть глаза и с легкостью представить себя в Нельхиоре, а не в Рахташе; впрочем, у Ленмы все еще оставались вполне очевидные сомнения в том, что на ее родине такие откровенно бесстыжие купания незамужней (да и замужней тоже, раз на то пошло) женщины в компании мужчины оценили бы по достоинству.

– Скажи, а что мне мешает без свадьбы прятаться за твоей спиной все двадцать четыре часа в сутки? – с хорошо читаемой усмешкой в голосе поинтересовалась северянка, не отнимая ладони от широкой спины Адемира, но больше и не вынуждая мужчину продвигаться вперед. Вода доходила ей уже до ключиц – этого, на взгляд Молейн, было более чем достаточно. Намокшие локоны рыжих волос при случае прильнут к чуть тронутой южным солнцем коже, скрыв то, на что, конечно же, грешно было бы любоваться… до брака. Ленма не сдержала ухмылки. «Да, так, кажется, Церковь и учит… Жаль, что я не прониклась любовью к Талиону» – Или после женитьбы ты вдруг станешь проводить со мной дни напролет, вынуждая бесконечно наслаждаться своим обществом? Помилуй, kjære, я же не выдержу такого счастья… Ах, прости, уже ведь выдерживаю. Так что изменится? – девушка очертила тонкими пальцами пару шрамов, бледными полосами взрезающих смуглую кожу, и бросила пристальный взгляд на затылок Рейдагона, не удержавшись и взъерошив его волосы. – Придумай, в чем еще заключается твое исключительно щедрое предложение, душа моя, и тогда, может быть, я хорошенько подумаю… Прежде чем тебе отказывать, – подавшись чуть вперед, она оставила пару горячих поцелуев на спине возлюбленного, на какой-то короткий дразнящий миг позволяя себе прижаться к нему всем телом, а после негромко рассмеялась. – Ладно, так и быть, можешь уже повернуться.

Но прежде, чем маг успел оторваться от созерцания наверняка уже наскучившего ему горизонта, Молейн плавно вильнула в сторону – соленая вода мягко и с готовностью подхватила ее, позволяя отплыть от Адемира подальше и оставляя того без единой возможности коснуться обнаженной кожи под морской гладью. Остановившись, ворожея огляделась: с одной стороны белел песчаный пляж, с другой, куда хватало глаз, разливалось спокойное море, – и нарочито неторопливо обернулась к своему спутнику, одаривая его самой невинной из своих улыбок.

– К слову, не забывай о том, что благословения моих родителей у тебя еще нет, – прищурилась Ленма. Опустив взгляд на пару мгновений, она легким взмахом руки отогнала в сторону покачивающийся на легких волнах кусочек вырванных со дна водорослей. Мерзость, такое и за что-нибудь страшное сойти вполне могло бы, ибо дай только волю воображению… – Его сложно будет получить без возвращения в Нельхиор, знаешь ли… Но есть, конечно, и другой способ, – ее улыбка стала совсем издевательской, и в голубых глазах целительницы блеснули искорки смеха. – Можешь попросить моей руки у Мавы. Уверена, она с радостью явится на мой зов в любую точку мира и очень внимательно тебя выслушает, Огонёк. И, конечно, не посмеет отказать, когда ты, такой красивый, сильный и мужественный, будешь доказывать ей, старой и ужасной ведьме, как всем будет хорошо, если я за тебя выйду.

Шутить и дурачиться Молейн могла бы сколько угодно, вот только не могла не признать, что на этот раз за таким несерьезным поведением пряталась вполне ожидаемая настороженность и… Какое-то необъяснимое, но однозначно приятное предвкушение. Ей стоило немало усилий и времени привыкнуть к одной только мысли о том, что рядом отныне был человек, любящий северянку столь искренне, что перехватывало дыхание от нежности, и столько же – чтобы постепенно начать избавляться от стеснений и всяческих страхов, делать шаги навстречу, по-настоящему открыть свое сердце. Но разговоры о браке, пусть и смеха ради, – совсем другая ступень, что, впрочем, ничуть не умаляло плюсов положения замужней женщины…

Да Бездна с ними. Сейчас, глядя на то, как лунный свет серебрит темно-медные волосы огненного мага, как ласково очерчивает черты его лица и заставляет взгляд золотистых глаз гореть еще ярче, и вспоминая о том, сколько они пережили вместе, Ленма невольно улыбнулась своим мыслям. Видят боги, с этим мужчиной она была бы рада жить и путешествовать по миру в любом статусе. Сейчас их и вправду не связывали никакие узы, признаваемые обществом, а дальше – кто знает.

– К слову, я бы и вправду хотела вернуться в Нельхиор… Когда наша жизнь и вправду станет немного спокойнее и мы будем уверены, что у нас на хвосте нет никаких незваных гостей, – прерывая безмятежное купание под звездами, задумчиво проговорила целительница и, бросив взгляд на Рейдагона, пояснила: – Увидеть родителей. У меня было много времени поразмышлять над твоими словами. Думаю, ты прав, – она окунулась чуть глубже, нисколько не заботясь о том, что распущенные волосы мокнут от этого лишь сильнее. – Пока у меня есть возможность, лучше ее не упускать. И потом, не нужно ли тебе показаться на глаза Ордену? – Молейн слегка нахмурилась, на мгновение взглянув куда-то выше головы янычара, и вновь вернула внимание к нему. Элен’Дор… Для влюбленных он был отныне такой же опасностью, как и прочесывающая земли Нельхиора Инквизиция, но все-таки оставался при случае вполне неплохим прикрытием. – Своему именитому родственнику в особенности, конечно же. Ты ведь не собираешься просто отказаться от работы на Элен’Дор?

Подпись автора

если бы могли,
сожгли бы на кострах

Каким бы веселым и ярким ни был праздник, раскинувшийся на улицах украшенного, поющего и пляшущего Каэрина, однажды должен был закончиться и он, и когда стихли последние песни, город выдохнул, медленно возвращаясь в привычное русло жизни. Торжественные краски покинули владения эфенди Шахида, а вместе с ними ушли и гости местных господ – нырнули обратно в объятия жаркой пустыни, в которой не было ни намека на те удобства, коими удавалось довольствоваться во дворце. Мерве добилась от друга детства и спутницы его жизни обещания приехать снова – на свадьбу, сказала Раад, насмешливо щуря подведенные сурьмой малахитовые глаза, а может, и просто так, коли того возжелает душа. Как было отказаться?

Теперь же Каэрин остался далеко позади, а вокруг, куда хватало глаз, раскинулось Золотое море – сплошь сыпучий песок, вздымающий спины дюн и барханов к безоблачному небу. Остановка в Эсмире после дней, проведенных в пути, обещала короткий отдых и сон не на земле, а на кровати хотя бы какого-то толка – это не могло не радовать. Размером поселение не отличилось бы и при всем желании: кучка похожих друг на друга домиков, небольшая площадь, на которой раскидывался небогатый базар, да местные жители, знающие друг друга чуть ли не в лицо. Городок, каких и в Нельхиоре полно. Впрочем, к путникам тут привыкли… А вот к бледнокожим северянам – нет. Едва только хозяин гостевого дома попытался пристальнее вглядеться в льдисто-голубые глаза, Ленма опустила очи долу, зная, что один только ее вид вызовет закономерные вопросы – нечего было испытывать чужое терпение своим нежеланием никому подчиняться. Вопрос с комнатой решился просто, остальное было не так уж и важно.

Устроившись на кровати в обнимку с фолиантом, Молейн скользила взглядом по строчкам, но то и дело смаргивала с ресниц очевидную сонливость. Руны плыли перед глазами. Сосредоточиться удалось с большим трудом, но когда запоздалый рабочий настрой все же снизошел до прелестной рыжей головы, затянувшемуся спокойствию пришел конец.

Вернее, этот самый конец спокойствию не просто пришел – наглейшим образом увалился рядом с Ленмой на постель, подминая под себя бесценное вместилище древних знаний. Чародейка недоуменно моргнула. А потом прошипела:

– Ты... Страницы помнешь ведь! – возмущение, сверкнувшее в ее глазах, было совсем неприкрытым. Поджав губы, она немедленно высвободила свой драгоценный фолиант из-под головы нагло развалившегося на постели Адемира, с явным неудовольствием откладывая артефакт древности в сторону – несмотря на неторопливо отступающую головную боль после оглушающей духоты пустыни, вечерние часы Ленме хотелось потратить на то, чтобы сдвинуться с мертвой точки в своей работе над переводом. – Этой книге больше лет, чем тебе и даже нам с тобой вместе взятым. Где уважение к возрасту? – со вздохом поинтересовалась у янычара девушка, подпирая голову согнутой в локте рукой и обращая внимание на ритуальный кинжал, который ей демонстрировал собеседник. – Опять пришел читать мне лекции про души?

Как бы ворчливо ни звучал ее последний вопрос, находка Рейдагона интриговала, нечего было скрывать. Если ритуальный кинжал с таким оглушающе четким отпечатком темной магии и творимых с ее и с помощью сего оружия бесчинств таил в себе больше секретов, чем казалось на первый взгляд, обладание этой вещью вполне могло вывести магов на путь к новым приключениям. А для огненного мага – стать возможностью удовлетворить интерес Ордена относительно его научных работ.

– Может, у нас получится узнать больше, когда поймем, связана ли с этим предметом чья-то душа или нет, – Молейн чуть поморщилась, потерев переносицу пальцами, и снова взглянула на стилет – на этот раз уже более внимательно, оценивающе. Конечно, едва ли одного лишь ясного и пристального взора было достаточно, чтобы определить, скрывает ли в себе древняя вещица еще больше тайн, чем можно было бы подумать, но выглядело данное предположение совсем не беспочвенным. В конце концов, дух наставницы нельхиорской ворожеи был привязан к ключу от хранившегося в Ксандаре артефакта – так почему бы, в самом деле, подобному не случиться и снова? – Только... – кончиками пальцев скользнув по гарде оружия и еле заметно нахмурившись, когда не слишком приятные ощущения от взаимодействия с предметом со столь темной аурой отдались ощутимым покалыванием в висках, Ленма немного помедлила, прежде чем высказать свою мысль вслух. – Не знаю, где бы нам с тобой провернуть подобный ритуал. Призыв духов – дело небезопасное, и таким бы лучше заниматься подальше от скопления людей. На случай, если темный чародей допустит ошибку или не сможет справиться с разгневанным призраком… Никто, кроме призывающего, не должен становиться жертвой потусторонней ярости. Я бы с радостью предложила пустыню в качестве безлюдного места, но увы, – ведьма покачала головой, – нужно расчерчивать круг. Поэтому при возможности ищи подвал, душа моя, там с тобой и запремся. Идеальное место для свидания… с призраками.

Услышав про отвлеченные темы, северянка не удержалась и усмехнулась, скосив вопросительный взгляд на Адемира. Тот, однако же, продолжать не спешил – кто бы сомневался, – зато коснулся ладонью нежной кожи шеи и потянул Молейн к себе.

Украденный поцелуй был до неприличия мягким и сладким, практически невинным, если сравнивать его с теми порывистыми и пылкими прикосновениями губ, которыми влюбленные наслаждались на протяжении всего вечера их воссоединения в Каэрине. Целительница не без удовольствия вздохнула, чуть прищурив глаза и наблюдая за тем, как улыбка расцветает на лице Рейдагона. Хитрец. Похож на большого кота, готового поднырнуть под руки и устроиться на коленях, подставляя пушистый бок под поглаживания и перетягивая все внимание на себя. Сопротивляться такой неуемной наглости – тяжкий труд, а работать в подобных условиях и вовсе на грани невозможного, потому Ленма, усмехнувшись вслух, решила сдаться. Все равно время неумолимо шло к ночи, а усталость не позволяла рождаться ни единому просветлению среди вязких, спутавшихся мыслей после долгого дня в дороге – зачем истязать себя и почему бы не предаться думам более легким и светлым?

– Наш дом в Баалисе? – переспросила рыжеволосая травница, смакуя то, как по-настоящему дивно звучит эта фраза, вызывая легкую дрожь предвкушения на самых кончиках пальцев – почти как магия, только, как бы странно это ни звучало, по-своему волшебно. Еще несколько месяцев назад, во время их с Адемиром первого совместного путешествия в Рахташ, Молейн и представить не могла, что спустя недолгое время будет разговаривать с намирийцем о том, каким может стать их совместный уголок... И ей нравилось эта мысль до неприличного сильно. Как и мужчина, удобнейшим образом растянувшийся рядом на не самой широкой постели. Бездна, как можно было не любить его? – Даже не знаю... – с наигранной ленцой в голосе протянула Ленма, вытягиваясь вдоль Рейдагона и ласково, неспешно оглаживая пальцами черты лица возлюбленного, не разрывая при том их с магом зрительного контакта. – Подальше от недовольных и назойливых престарелых леди, которых не устраивает чужое счастье, очевидно, – чародейка не без иронии хмыкнула, припоминая о старухе с отличным зрением и яркой нетерпимостью к поцелуям на скамейке недалеко от ее обиталища.

Расставившая многие вещи на свои места встреча в Баалисе и без того отложилась в памяти благодаря многим моментам, и разбившийся подле скамьи глиняный горшок, прилетевший в сторону злостных нарушителей бабушкиного спокойствия из кромешной темноты было забыть не менее сложно, чем неожиданное признание в чувствах.

– И с таким количеством комнат, чтобы можно было хоть целый день прятаться от одного любителя класть свою светлую голову на вместилище древних знаний, – насмешливо сверкнув голубыми глазами, ведьма вновь склонилась к Адемиру, касаясь губами смуглой кожи: на лбу, на щеке и – продолжительнее всего – у самого уголка уст. На пару мгновений задержавшись, чтобы насладиться близостью, следом она все-таки подняла голову, возвращаясь в позу, в которой лежала до этого. – А вообще... С видом на море, может быть? – Молейн улыбнулась, запуская пальцы в темную медь волос янычара и играя с непослушными прядями, слегка массируя кожу головы. – Возвращаться в наш уютный светлый уголок, просыпаться в удобной постели, – на пару мгновений скосив смеющийся взгляд на жестковатую кровать (куда уж до перин в Каэрине!), Ленма вернула свое внимание к лежащему перед ней Рейдагону, оглаживая кончиками пальцев его висок, – выходить на балкон, слушать шум волн… А если даже не слушать, то просто любоваться зеленью и морем. Цветами в саду. Звучит неприлично хорошо, правда ведь?

Не дожидаясь ответа, целительница удобно устроила голову у огненного мага на плече, позволяя себе немного полежать и понежиться в его объятиях и не забывая дарить ответные – аккуратные и трепетные, безгранично нежные. Умиротворение в ее негромком голосе и расслабленной позе читалось более чем красноречиво.

– Хочу много света, растений и кучу подушек. Чтобы всегда было, чем в тебя кинуть, ástin mín, – рассмеялась чародейка, прикрывая глаза. – Если вдруг будешь бессовестно отвлекать меня от моих ужасно важных занятий. Или просто от переизбытка моих чувств к тебе, конечно же. А ты о каком доме грезишь, Огонёк?

Каким бы в результате ни оказалось пристанище двух людей, обретших в лице друг друга родственную душу, самую надежную защиту и горячую поддержку, Ленма была уверена: вместе там они будут счастливы.

~ ~ ~

Разыскать жилище местного шамана не составило труда: обаятельный и разговорчивый старик-намириец за одним из прилавков на рынке, беспрестанно щурясь так, что в уголках глаз собиралась паутинка морщин, с готовностью поведал покупателям, в какую сторону держать путь. И если Молейн из его бойкой речи поняла далеко, далеко не все, прожившему всю свою жизнь в Рахташе Рейдагону такого несчастья не грозило. И то хорошо, отстраненно думала чародейка, следуя за ведущим ее по нешироким улочкам Эсмира спутником, а иначе пришлось бы идти наугад. Только-только минули самые жаркие дневные часы, но воздух все равно был словно раскален до предела и врывался в грудь бесконечной духотой. Окинув взглядом светлеющие под солнцем стены домов, Ленма почувствовала неуемное желание вернуться в Нельхиор, вдохнуть морозный зимний воздух и упасть в сугроб – что сказать, северные корни давали о себе знать. К югу и местному климату привыкнуть было нелегко.

Чародей жил на отшибе. Глядя на домик, приютившийся на окраине Эсмира, вдали от совершенно не динамичной, а размеренной жизни города, ведьма не сдержала усмешки, размышляя над тем, как ей был знаком и понятен такой выбор. Она бы и сама поселилась подальше от людей. Расписала бы стены сигилами, знаменующими силу и защиту. Не страдала бы от одиночества – ее ремесло и магия любили тишину и сосредоточенность.

Как бы то ни было, отвлеченные мысли быстро канули в небытие: хозяин уединенного обиталища дверь открыл не на первый стук, но видом своим ясно показал, что сия неторопливость не была пренебрежением к неожиданным гостям. Шамана мучила слабость в теле – это было видно по тому, как судорожно и сильно впились крючковатые пальцы в дверной косяк, – да и покрасневшие глаза выдавали его состояние слишком сильно, чтобы взгляд целителя мог это легкомысленно проигнорировать. Молейн не сразу осознала, что пауза затянулась и что не стоило бы так пристально рассматривать человека, пусть ему и нужна была помощь лекаря, и поспешила склонить голову, выдавая короткое:

– İyi günler, akıl hocası, – а затем все же вновь поднимая взор на эсмирского проводника меж миром духов и людей.

– У Насира гости, – почти удивленно отозвался сухопарый старик с неостриженной бородой на всеобщем, рассматривая поочередно то ворожею, скрывшую пламя волос под плотной тканью платка, то стоящего подле нее Рейдагона, словно пытаясь определиться, какую реакцию явить столь необычной паре молодых людей. – Коли чисты мыслями, прохо…

Договорить Насир не смог – зашелся в приступе тяжелого лающего кашля, становящегося с каждым мгновением все более надрывным, и прижал к губам доселе скомканный в свободной руке платок из плотной ткани. А едва отнял материю от лица, как тут же заработал пристальный взгляд небесно-голубых глаз, скользнувший сначала по оставшимся на платке мелким красным каплям, а после остановившийся на испещренном морщинами лице. Не дожидаясь больше никакого особого приглашения, Ленма проскользнула под крышу чужого дома, к недоумению Насира смыкая тонкие пальцы на его запястье и мягко, но требовательно подтягивая его руку к себе и всматриваясь в кровь на платке.

– Нам сказали, Вам бы не помешала помощь лекаря, наставник, – тихо, но недовольно цыкнув, произнесла северянка, поднимая голову. – Я целительница, – чуть наклонив голову, пояснила она и, не удержавшись, хмыкнула: – и Вам повезло, что наш путь пролегал через Эсмир. Присядете? – аккуратно дотрагиваясь до удивительно прямой спины ладонью, Молейн чуть подтолкнула шамана в сторону низкой тахты, по всей видимости служившей ему и кроватью, и местом короткого отдохновения. – Можете звать меня Ленмой, а моего спутника – Рейдагоном.

Старик настойчивости гостьи сопротивляться не стал – вряд ли на то были силы, – а после, давя очередной приступ кашля, обратил более пристальное внимание на мужчину, подслеповато щуря темные глаза.

– Никак жена твоя? – не без помощи девушки опускаясь на тахту, вопросил он.

– Сестра, – опередила Адемира с ответом Ленма, стягивая с головы временно ставший ненужным платок и перебрасывая его через свою сумку. В самом деле, что за вопросы такие и почему каждому было дело до их с огненным магом отношений? – Похожи? – прохладно поинтересовалась она, неторопливо пальпируя гортань и шею Насира. – Мама говорила, мы прямо на одно лицо, так и не скажешь, что отцы разные.

Смех, вырвавшийся из груди чародея, был тихим, но лающим, почти надрывным, и Молейн заметно нахмурилась, вслушиваясь в чужое хриплое дыхание и почти не замечая слабой улыбки, тронувшей сухие губы Насира. Ей не нравилось его состояние. Беспокоил жар, исходящий от укутанного в свободные одежды поджарого тела. Кашель. Кровь. Учащенное сердцебиение. Как бы не обернулась правдой беззлобная шутка о том, что чародею повезло принимать у себя в доме путников, чья дорога легла через Эсмир.

– Видимо, правду говорят о том, что женщинам из твоего королевства, северянка, недостает воспитания, – Насир чуть сгорбил идеально ровную спину, опуская плечи и посматривая на Ленму не то с осуждением, не то изучающе – ей, честно говоря, разбираться в чужих чувствах было некогда.

– Нет, просто конкретно я этим самым воспитанием обделена, мой чудесный сопровождающий подтвердит. Давно это началось? – едва взглянув на бурые пятна, впитавшиеся в плотную ткань смятого в руке шамана платка, спросила целительница, мысленно взмолившись богам, чтобы не услышать совсем уж неутешительный ответ.

– Да уж пару рассветов как... – старик тяжело вздохнул. – Сначала полегче было, а уж потом...

Чародейка на несколько мгновений замерла, всматриваясь в лицо собеседника, а затем глухо – и грязно – выругалась себе под нос на северном наречии, не сильно волнуясь о том, что кто-то сможет понять ее. «Пару рассветов назад!» Насколько же поразительным, настолько и возмутительным для нее было подобное пренебрежение здоровьем. Насир вдруг удумал, что ему отведено девять жизней, прямо как кошкам? Ленма только отрывисто покачала головой собственным мыслям, оборачиваясь через плечо, чтобы поймать взгляд Рейдагона, а после легко кивнула на небольшой очаг.

– Если не сложно, разведи огонь. И воды набери, пусть закипает, – попросила она, после чего осмотрела хижину, подмечая приютившийся у одной из стен стол. – Я могу работать там? – обратилась Молейн уже к Насиру и, дождавшись только слабого кивка, скользнула к предмету мебели, коему суждено было сыграть роль рабочей поверхности. – В городе о Вас беспокоятся, наставник, но что-то не вижу, чтобы помочь попытались. Неужто местные и подступиться к Вам боятся? Или нечисть изгонять сами умеют?

– Много ты знаешь о местных-то, yabancı? – шаман почти с раздражением мазнул взглядом по спине Ленмы. Та только закатила глаза, не оборачиваясь, и сосредоточила внимание на содержимом своей сумки. Таскать с собой по пустыне готовые снадобья – дело неблагодарное, а вот сушеные травы – совсем иной разговор: и весят меньше, и при необходимости лекарство изготовить можно было в короткий срок, если нужные ингредиенты имелись. – Bu iğrenç kadını nereden buldunuz, bayım? Ve hala onun maskaralıklarına nasıl katlanıyorsunuz? – по-намирийски Насир обратился уже явно к Рейдагону, чуть покачивая головой и не скрывая слабого, но все же неудовольствия. – Sana da patronluk taslamaya çalışmadan önce ona erkeklere itaat etmeyi öğretsen iyi olur.

Перебирающая травы целительница фыркнула, все еще не оборачиваясь к эсмирскому чародею, теперь довольствовавшемуся компанией Адемира.

– Я все слышу, – напомнила она, осторожно отделяя листья птичьего горца от стебля.

– Но понимаешь ли, северная девушка? – не без ноток ехидного веселья в негромком голосе протянул Насир. Молейн неопределенно цыкнула.

– Пойму все, что мне надо. Или попрошу своего дорогого спутника мне перевести Ваши мудрые речи, наставник, он-то мне точно не откажет. Правда ведь, kjære? Ты же не оставишь меня в неведении?

Впрочем, вниманием чародейки быстро завладела работа, и более она на разговоры, творящиеся за своей спиной, не отвлекалась, возложив надежду лишь на то, что Рейдагон при необходимости займет старика-шамана ничего не значащей беседой. Травы сложить в лекарство – невелика задача, ибо гораздо труднее всегда было обходиться лишь теми из составляющих, что были на руках здесь и сейчас. Над высушенными растениями Ленма колдовала молча и сосредоточенно, а спустя некоторое время переместилась и к очагу – там, в небольшом котелке, дожидалась закипающая вода. Едва лишь отвар в щербатой деревянной кружке настоялся положенное ему время, Молейн остановилась перед Насиром, протягивая тому нехитрое снадобье.

– Снимет жар. И от кашля с кровью тоже поможет, но лучше бы, наставник… – в ее голосе слышалось осуждение – почему она должна была объяснять человеку в несколько раз старше и мудрее себя очевидные факты и отчитывать того, словно маленькое дитя? – Лучше было бы до этого не доводить. Я оставлю Вам травы, но надолго их не хватит. Есть лекарь в округе? – дождавшись молчаливого кивка шамана, Ленма продолжила: – Пусть его к Вам приведут. Чем раньше – тем лучше. А пока… – она вложила в протянутую ладонь Насира связку целебных трав. – Дважды в день. Дважды. Если, конечно, не хотите, чтобы мы, – на несколько мгновений ускользнув в сторону своего спутника, девушка незаметно и мягко коснулась спины Адемира, бросая на того взгляд, – погостили у Вас подольше.

– Всевышний сбереги, – отозвался старик, цедя травяной отвар глоток за глотком и борясь с приступами кашля. Проводив взором северянку, удалившуюся собрать сумку, он только вздохнул, прежде чем продолжить говорить. – И все же спасибо за помощь. Чем говорящий с духами Насир мог бы отблагодарить вас, gezginler?

Отредактировано Ленма (2023-02-17 20:40:41)

Подпись автора

если бы могли,
сожгли бы на кострах

Опершись о рабочий стол бедром да одной рукой, Ленма молча вслушивалась в диалог двух чародеев, не имея намерения вмешиваться и только медленно проводя пальцами по грубой ткани своей сумки. Услуга за услугу – нежданные и вгоняющие своим поведением явно привыкшего к почету и безоговорочному уважению старика в откровенный ступор, но все-таки явившиеся с необходимой Насиру помощью гости сделали посильный вклад в выздоровление эсмирского шамана, а потому настала и его очередь отплатить добром на добро. Это негласное правило было старо, как мир, и следовали ему если не все, то очень многие; посему, когда темный чародей заговорил о кинжале, что продемонстрировал ему Рейдагон, целительница лишь еле заметно, но удовлетворенно кивнула своим мыслям. «Содрать бы с тебя денег, наставник, да побольше, за бестактность и нравоучения… Но информация нам тоже пригодится»

Предупреждение о связанном с древним ритуальным орудием духом заставило Молейн тихо и невесело цыкнуть себе под нос и покачать головой, как если бы ей на ум пришла вдруг самая очевидная мысль. Конечно, Насир был прав: призрак рано или поздно явит себя и наверняка предпримет попытку подпитываться энергией живых существ, что находятся рядом. А затем, достаточно осмелев, может попытаться и захватить тело, сломив человеческую волю. Ведьме стоило бы подумать об этом раньше – скажем, когда возлюбленный, вернувшийся из похода, только демонстрировал ей свой необычный трофей. Раздражение неприятно кольнуло в груди. Допускать ошибки Ленма не любила, а признавать их – еще больше.

Сетования шамана на своеволие его внучки, не покорившейся традициям и наплевавшей на устои, царящие в обществе испокон веков, северянка встретила еле заметной и донельзя ироничной улыбкой уголками губ и тихо фыркнула, представляя, что упомянутая стариком Малика наверняка выслушивала от донельзя «правильного» родственника. На взгляд Адемира Ленма ответила лишь неоднозначным прищуром глаз и легким пожатием плечами – не знала наверняка, но догадывалась, какие мысли рождались в голове янычара. Подтверждение тому, что она в своих предположениях относительно задумок спутника оказалась права, нашлось быстро: когда маги покинули пропахшее болезнью жилище Насира и отошли достаточно далеко, Рейдагон заговорил, заставляя девушку только покачать головой.

– Конечно, доверяешь ритуал мне. Потому что ты меня любишь, – не удержавшись, весело фыркнула Молейн, но продолжила говорить уже с напускной серьезностью: – А еще потому, что выбор в пользу другого колдуна, когда у тебя, Огонёк, есть ведьма прямо под боком, нанес бы мне смертельное оскорбление. Где это видано! Хочешь на себе проверить, насколько страшна месть чернокнижницы? – бросив короткий взгляд на безоблачное небо, совсем неторопливо начинающее терять светлые дневные краски, готовясь вспыхнуть вечерними всполохами, Ленма коротким движением поправила наброшенный на волосы платок. – Не возражаю против твоего предложения. Посмотрим, что принесет нам знакомство с этой Маликой и ее товарищами, послушаем, что они расскажут. И, Рей… Насчет кинжала старик вряд ли ошибается, а потому будь осторожнее, – скосив глаза на сумку, в которую огненный маг упрятал стилет, она поспешила пояснить: – Пока дух себя не проявляет, но живая энергия вполне может его на это спровоцировать. Мне стоило бы вспомнить об этом еще в Каэрине, – тень неудовольствия мелькнула на лице ворожеи. «О, Мава наверняка бы мне сейчас высказала все, что думает» – Поменьше касайся своего трофея голыми руками, душа моя, и другим тоже не позволяй. Через ткань… Можно, но лучше бы тоже нечасто. По крайней мере, пока не проведем ритуал, а уж там и будем разбираться, что делать дальше.

~ ~ ~

В противовес вгоняющему в сон излишней размеренностью своей жизни Эсмиру, Мелид встретил путников непривычным после тишины пустыни оживлением. На городских улицах с наступлением благодатного вечера становилось людно и шумно: торговцы на крупном базаре неустанно зазывали местных да приезжих взглянуть на самые лучшие товары во всех провинциях бывшей империи, бродячие музыканты развлекали прогуливающихся задорными или, напротив, чувственными мелодиями, а жители и гости Мелида искали увеселения, что пришлись бы им по душе. Пахло специями и песком – пряно и пыльно. А от обилия звуков, пожалуй, в первый вечер шла кругом голова.

Второй день пребывания в городе – уже почти по традиции – был посвящен скучнейшему, но крайне необходимому пополнению припасов в дорогу, но на этот раз привычную прогулку по местному рынку разбавили попытки ненавязчиво выведать информацию о том, где можно было бы сыскать единомышленников – авантюристов да искателей, охочих до тайн древности. Особого смысла скрываться Ленма не видела – в конце концов, не были они с Адемиром первыми и не станут последними из тех, кого интересовали и манили к себе тайны и загадки старых времен, – однако напористость и настойчивость в расспросах вряд ли бы привели к желаемым результатам. Кто-то на наводящие вопросы лишь равнодушно махал рукой или пожимал плечами, кто-то и вовсе советовал не тратить время на эти глупости и обратить внимание на мягчайшие из всех тканей на свете. И лишь из уст парочки людей, что понимающе вскинули брови да закивали, услышав о поисках «тайных троп» и прочего наследия древности, магам удалось выяснить, что некие энтузиасты, гордо именующие себя аж целой гильдией (небольшой, на несколько человек, но все-таки!), частенько заявляются в одно из излюбленных путниками да местными жителями заведений.

– Негусто, конечно, – подытожила Молейн, щурясь на яркое солнце, неуклонно поднимающееся в зенит, и потерла глаза. – Как бы не убежали наши исследователи в одну из своих экспедиций… Потерянные дети Элен’Дора, – она насмешливо хмыкнула, увернувшись от пробежавшей мимо стайки детей, и покрепче ухватилась за локоть Рейдагона. – В любом случае, волей судьбы у тебя появилась чудесная возможность сводить даму своего сердца на свидание куда-то, кроме пустыни и рынка, elskan. Обещаю, буду в самом красивом наряде! – целительница прищурилась, и заплясавшие в глубине голубых глаз искорки без особого труда выдали ее веселый настрой. Больше всего сейчас ей хотелось коснуться руки намирийца, переплетая их пальцы, и потянуться к возлюбленному, чтобы украсть поцелуй с его уст, но общество вряд ли оценило бы такие порывы. Оставалось лишь сдерживаться. Чудом. – Отправимся вечером? Людей будет больше… Как и шансов на то, что среди посетителей окажется совершенно отбившаяся от рук и непутевая внучка шамана.

~ ~ ~

Чайхана с каким-то неприметным названием, значение которого нельхиорская чародейка у Адемира даже не стала пытаться узнать, приютилась подле караван-сарая, что располагался прямо в городе. Отсюда торговцам понадобилось бы всего несколько минут, чтобы добраться до мелидского базара. Заведение принимало гостей с раннего утра, но с наступлением вечера, несомненно, становилось куда более оживленным: жители Мелида самых разных профессий и путешественники наряду с караванщиками стекались сюда, ища общения, крова и пищи, а также свежих новостей. Здесь велись неторопливые беседы, свершались сделки; в воздухе витал горьковатый табачный дым – одна из шумных компаний, состоящая из обряженных в пестрые одежды мужчин, за разговорами да распитием крепкого чая раскуривала наргиле, – а с ним смешивался запах зиры и перца, поднимающийся от горячих блюд.

Будь на то ее воля, место для встреч Ленма бы выбрала более уединенное и тихое, но искомые чародеями люди, по всей видимости, считали иначе. Впрочем, оно и понятно: где же еще искателям древностей удалось бы пообщаться с путниками, что могли увидеть за время путешествий нечто удивительное?

Проводив задумчивым взглядом хозяина чайханы, который при упоминании Малики заметно удивился, но пообещал, если та вдруг сегодня объявится, отправить намирийку прямиком к устроившимся в углу путешественникам, Молейн устало зажмурилась, а после опустила глаза на стоящую перед ней кружку с зеленым чаем. Неродная речь на фоне превратилась в монотонный гул, и вслушиваться в чужие беседы, чтобы уловить хотя бы парочку знакомых слов, чародейка даже не пыталась, на короткое время полностью уйдя в себя. Чем ближе была Сатория, тем реже Ленма могла заставить себя улыбнуться – как, например, лишь несколькими часами назад, когда они с Рейдагоном покидали рынок, – заметнее становилось напряжение, являющее себя в обычно расслабленных движениях.

Чем ближе была неминуемая встреча с очередными членами культа, тем чаще по ночам ее мучили кошмары.

С глухим стуком на стол встала тарелка южных сладостей. Целительница вздрогнула, чуть мотнула головой, вынырнув из омута невеселых мыслей, и откинулась на спинку стула.

– Загадывать наперед – примета плохая, но все же… – подала голос девушка, не удержавшись и легким движением убрав от лица огненного мага непослушную прядь вьющихся волос. До боли надоели эти правила приличия, да пропади они пропадом. – Если в Сатории нам удастся разобраться со всеми насущными вопросами… Что будем делать дальше? – она чуть сжала пальцами ладонь мужчины, словно ища успокоение в этом простом прикосновении. Взгляд льдисто-голубых глаз, обращенный к лицу Адемира, был спокойным, а прищур явно выдавал раздумья. – Сразу отправимся обратно в пустыню на поиски места, что может быть связано с твоим трофеем? Это, конечно, если сегодня Малика нам что-нибудь интересное расскажет, – Молейн беззлобно хмыкнула. – Или вернемся в Баалис? Покидаем нашей старой знакомой камешки в окна, чтобы той спалось хорошо, вспомним детство, – ворожея чуть закатила глаза, слабо улыбаясь. Конечно, всерьез предлагать подобное она бы не стала… Или?.. – К слову, – склонившись к собеседнику, она жестом поманила Рейдагона к себе, слегка понизив голос, – захочешь продемонстрировать этим искателям кинжал – предупреждай, чтобы обходились без рук. Взбесившийся призрак в таком людном месте никому не нужен, слишком уж опасно, – незаметно оставив на щеке намирийца короткий и теплый поцелуй, Ленма выпрямилась, не сводя взора с лица янычара. – Так что пусть любуются, но не трогают.

– Это вы меня искали?

Свободный стул еле слышно скрипнул, когда некто бесцеремонно прервал уединенный разговор магов своим появлением. Молейн подняла голову, встречая внимательный взгляд медовых глаз, и с трудом удержала ироничную ухмылку. Насир не солгал – сидевшую напротив них Малику и вправду можно было без зазрения совести назвать красавицей. Привычно смуглокожая для намирийки, статная, с остриженными по лопатки густыми черными волосами и удивительно мягкими чертами лица, она уж точно, следуя старым рахтийским традициям, должна была стать безмолвным и послушным украшением дома своего супруга. Оттого особенно приятно было видеть ее такой – свободной и раскованной, облаченной в «мужскую» одежду вместо целомудренно длинных и закрытых платьев, готовой, очевидно, в любой момент сорваться с места и направиться в погоню за знаниями. Увлеченной.

Но и настороженность во взгляде искательницы не заметить было сложно. Малика осматривала незнакомцев, сложив руки на груди, и не спешила расспрашивать тех о желании встретиться с ней.

– Мы искали, – подтвердила темная чародейка, слегка кивая, и представилась сама, а потом и назвала имя своего спутника. – Нам сказали, ты интересуешься тайнами древности. Руинами, артефактами…

– Да ты же с севера, госпожа, – вдруг прервала речь Ленмы намирийка, задерживая взор на ее подвязанных лентой рыжих волосах. – Из Нельхиора? – что-то вспыхнуло в глубине теплых медовых глаз Малики. Интерес?

Замолчав, северянка окинула себя придирчивым взглядом, а после озадаченно вскинула бровь и не без ехидства поинтересовалась:

– Бездна меня раздери, неужели так заметно? А ты ведь сказал мне, что меня от местных жителей не отличить, – с наигранной обидой она обратилась уже к сидящему рядом Адемиру. – Предатель. Первая же встречная раскусила весь мой маскарад.

Искательница смешливо фыркнула, приподняв уголки губ в улыбке, и опустила руки на стол.

– Прости, я не хотела тебя оскорбить. И уж тем более разоблачить, что ты! Нечасто встретишь гостей из столь отдаленных земель у нас на юге, да еще и компании кого-то из местных, – она коротко кивнула янычару и явно замялась, – а не… 

– А не в цепях и рабском ошейнике? – не скрывая ноток неудовольствия в голосе, закончила за Малику Ленма. Та чуть поморщилась, но склонила голову в знак согласия. – Я неприлично удачливая. Мое везение, знаешь, сидит сейчас прямо перед тобой, – одарив Рейдагона выразительным, но бесконечно теплым взором, целительница вернула внимание к намирийке, не желая более ходить вокруг да около. – Твой… Твой дедушка сказал, ты можешь нам помочь. Знаешь, древние тайны, похороненные в пустыне старые храмы, предметы, представляющие ценность… Вроде как по твоей части?

При упоминании Насира на лице Малики отразилось удивление, быстро сменившееся хмурым недоверием.

– Büyükbaba сказал? – повторила она, сцепив лежащие на столе руки в замок. Молейн проследила за этим действием, делая глоток зеленого чая из кружки. – Что-то как-то плохо верится, он и знаться-то со мной не хочет после того, как я уехала. А тут незнакомцам про меня рассказывать принялся? И что же еще он вам хорошего наговорил?

«О, ты хочешь так?»

– Насир сказал, ты совсем отбилась от рук, непутевая девка, и что лучше бы ты сидела в мужьем доме и детей растила, а не дурью своей маялась и не по пустыне бегала, – постучав пальцами по кружке, протянула ведьма, не спуская глаз с Малики. – Счастье – оно же не в свободе делать, что хочешь, в компании людей, которые тебе нравятся. Женская радость – быть послушной, оберегать домашний очаг и всегда подчиняться мужчинам: отцу, мужу и сыновьям. А еще Всевышнему. Странно, что ты, южная красавица, позабыла такую простую истину.

Воцарившееся за их столом молчание Ленму не пугало. Напротив, интриговало: что, сорвется и уйдет искательница, так и не узнав, чего от нее хотели справляющиеся о ней незнакомые посетители чайханы, или останется, чтобы выслушать их вопрос и поделиться знаниями, которыми она, несомненно, обладала? И когда недоумение на лице намирийки все-таки сменилось насмешливой ухмылкой, а морщинка на изящном лбу разгладилась, Молейн удовлетворенно хмыкнула про себя. Малика ее не разочаровала.

– Да, точно дедушка. Никого так не заботило мое «счастье», как его… – собеседница магов покачала головой, вновь переводя взгляд с травницы на Адемира, а затем коротко вздохнула и махнула рукой. – Ладно, что уж тут… – обернувшись ко входу, Малика поискала кого-то глазами и вновь обратилась к путникам. – Памятники древности меня действительно интересуют. Сведения собрать очень трудно, но все же что-то нам разузнать удается… Но делиться информацией я просто так не собираюсь, – она сверкнула очаровательной улыбкой. – И отпускать вас, пока не рассчитаемся, тоже. Так что? Чем я могу помочь?

Отредактировано Ленма (2023-03-08 15:02:20)

Подпись автора

если бы могли,
сожгли бы на кострах